Буйная Кура

- Пусть он начальник, но разве он не видит, как бурлит Кура.

- А почему перевозишь этих людей?

- Кто вам сказал, что я их перевожу? Проклятие тому, кто вам соврал, а также и его отцу.

- Молчи, старый болтун!

Ашраф не мог больше терпеть.

- Слушай, погляди на меня. Зачем ты ругаешь человека, который годится тебе в отцы?

- А ты кто такой?

- Тебя не касается.

Офицер повернулся и посмотрел на молодого человека в белой черкесской чохе, в синей бухарской папахе, с серебряным кинжалом на поясе. Казаки насторожились, готовые действовать по приказу своего офицера. Переводчик опять обратился к Годже:

- Есть ли здесь лодочник кроме тебя?

- Один я на всю Куру.

- Перевозил ли ты на ту сторону людей?

- Вот уже два дня лодка не работает.

- Врешь! Ты забыл о студенте, которого перевез этой ночью?

- Какого студента?

- Одетого в русскую фуражку и брюки навыпуск. Ты разве не видел его? На пряжке у него выбиты буквы.

- Нет, в этой стороне такой человек мне не попадался на глаза. А в чем дело? Сбежал, что ли, откуда?

Ашраф и Таптыг сразу поняли, кого они ищут. Однако Ашраф, потеряв осторожность, продолжал пререкаться с проводником.

Между тем гейтепинцы, рассыпавшиеся по берегу, начали собираться около лодки. Хотя они и не знали, кого ищут, но понимали, что появились казаки неспроста. Было и опасение, как бы не запретили лодочнику перевозить людей на ту сторону. Все посторонились. Мужчины оказались около своих коней, многие даже взялись за поводья. Женщины и дети держались поближе к арбам. Джахандар-ага, может быть, один из всех понял правильно, что происходит и чем это дело может кончиться. Он понял, что нужно срочными мерами спасать Ашрафа. Он вскочил на коня. "Без стрельбы, должно быть, не обойтись", подумал он и поскакал к своим людям.

Через минуту все переполошилось, как во время бедствия. Берег Куры опустел. Скот погнали в кустарник, угнали подальше арбы с женщинами и детьми, около Джахандар-аги остались одни мужчины. Только тогда Джахандар-ага поехал к казакам.

Джахандар-ага медленно с достоинством подъезжал к казакам, а тем временем его люди - родственники и сельчане - ловко окружили их. Те и не заметили, что оказались в кольце.

Джахандар-ага окинул взглядом своих гейтепинцев и увидел, что они готовы. Руки у всех либо на рукоятках кинжалов, либо у спусковых крючков винтовки. Сам он тоже положил свою винтовку поперек седла и снял ее с предохранителя. После этого подъехал к офицеру и спокойно спросил:

- Что вы хотите от мальчика?

- Не твое дело, не вмешивайся, - так же спокойно ответил и офицер.

- А я еще раз спрашиваю, что вам нужно от мальчика? - В голосе Джахандар-аги послышались нетерпеливые гневные нотки.

Офицер окинул ироническим вглядом человека, глаза которого начали уже наливаться кровью, а полные губы задрожали.

- Вы что, хотите, чтобы я приказал вас арестовать?

Джахандар-агу словно оплеснули огнем. Он отшатнулся назад и дернул коня. Конь взвился на дыбы и заржал. Под копытами захрустели камни. Больше не сдерживаясь и не желая сдерживаться, Джахандар-ага закричал:

- Вон отсюда!

Люди сразу же сдвинулись плотнее. Казаки только сейчас увидели, что находятся в окружении. Стоит пошевелиться, засверкают кинжалы. Будет бойня, и неизвестно еще, чем она кончится. Офицер взял себя в руки.

- Против вас мы ничего не имеем. Нам нужны люди, которые вчера въехали в заповедник. Мало того, они избили наших казаков, обезоружили их. Найдите этих людей, и мы оставим вас в покое.

- У нас нет этих людей.

- Тогда зачем нам скандалить? Если этих людей среди вас действительно нет, так и скажи, мы уйдем.

- Сказал, что у нас нет этих людей.

- Прекрасно. Оставайтесь в добром здравии.

- Счастливого пути.

Офицер еще раз внимательно, словно для того, чтобы запомнить как следует, поглядел на Ашрафа, Джахандар-агу и, пришпорив коня, выехал вперед. Люди расступились, давая ему дорогу. Казаки, подпрыгивая в седлах, рысью пошли в сторону леса. Гейтепинцы глядели им вслед, не снимая пальцев с курков. Но потом всадники исчезли в лесу, и жизнь на берегу Куры пошла своим чередом.

5

Однажды Пакизе видела Ашрафа так же близко, как и сегодня. Но с тех пор прошло уже три года. Тогда ей только что исполнилось четырнадцать лет. В том возрасте ей очень хотелось смешаться с девушками старше себя, ей нравились разговоры и шутки взрослых женщин. Каждое их слово она ловила с жадностью и с какой-то тайной сладостью, а те не очень-то стеснялись ее, можно сказать - даже не замечали и говорили обо всем откровенно, рассказывали о своих мужьях, об их объятиях, о подробностях первой брачной ночи. Пакизе замирала. У нее кружилась голова, словно вдыхала какой-то пьянящий аромат. Старалась представить свою встречу с женихом, думала о первом поцелуе, который когда-нибудь предстоит. Чем-то властно манила ее жизнь, что-то щедро обещала, но, что это было, Пакизе не могла еще знать.

Как раз в это время Пакизе довелось испытать первый взгляд юноши и первое прикосновение его руки. Еще и до сих пор она часто оживляет в памяти то мгновение и каждый раз снова пьянеет, точь-в-точь как тогда, в тот памятный день.