Буйная Кура

- Прибери в комнате. Сегодня к нам придет гость.

- Что за гость в такое время, мама?

- Все приглашают. Придет Ашраф.

- Ашраф?

Девушка не узнала своего голоса. Испуганно посмотрела она на мать, но, увидев, что та занята своим делом, успокоилась. Все закипело у нее в руках. Подмела комнату, вычистила ковры на стене, вытерла стекло фонаря, сменила занавески на окнах, вымыла посуду, вынесла во двор никелированный самовар и вычистила его снегом. Не оставила нигде ни пылинки, ни пятнышка. Выколотила на улице матрасики и подушки. Между делом не забыла, проходя мимо зеркала, посмотреть на себя и полюбоваться. Надела новое платье и опять стала крутиться по дому. Улучив время, поднялась на навес и посмотрела в сторону дома Джахандар-аги, но никого еще не было видно на тропинке. Люди показались на ней только ближе к полудню.

Они неторопливо шли к дому моллы Садыха. Пакизе, раздвинув оконные занавески, стала глазеть па них. Она видела, как они чистили на веранде ноги, как стряхивали с одежды снег. Шамхал был одет в черкеску. На ногах у него были сапоги. Ашраф был в пальто. У порога он снял калоши.

Пакиэе взяла чайник и вышла из комнаты. Подошла к кипящему самовару, заварила чай, поставила чайник на самовар и накрыла его полотенцем. Возвращаясь обратно, еще раз посмотрела на калоши: их блеск ей понравился. Она повернулась и посмотрела на следы во дворе. На снегу отпечатались от калош странные рубчатые узоры. Пакизе, словно за дровами, пошла по двору, а сама глядела на узорчатые следы от калош. Она дошла до самых ворот.

Между тем поспела еда. Пакизе взяла желтую афтафу12 и тазик, непочатое мыло, повесила на руку полотенце и вошла в комнату.

Молла Садых сидел, облокотившись о метакке, а гости, расположились, скрестив ноги. Пакизе поглядела на отца, который откашлявшись, сказал:

- Вымойте руки.

Пакизе подошла и стала каждому поливать на руки. Гости умылись. Ашраф вытер руки и, возвращая Пакизе полотенце, улыбнулся:

- Не будешь больше класть кошку в мою сумку?

Девушка покраснела и поспешно вышла. Еду подавала мать. Со стола убирала невестка. Подать чай поручили Пакизе. Когда она вошла с чаем на цветастом подносе, глаза ее ничего не видели. Да и ноги, ей казалось, сейчас заплетутся.

Кое-как раздала чай. Все смеялись чему-то. Молла Садых, держась за живот, лежал на матрасике, Шамхал вытирал глаза платком. Пакизе поняла, что Ашраф рассказал про тот праздник Новруз байрам и про кошку.

"Значит, и он не забыл ту ночь, - думала Пакизе. - Наверное. Я и сейчас ощущаю его пальцы на своей руке. Узнать бы, а он тоже чувствует мою руку?"

На тропинках и дорогах глаза Пакизе все время чего-то искали. Всюду она высматривала следы от калош. То ходила к реке, то бежала к соседкам, без конца крутилась возле ворот.

Ашраф пробыл в деревне десять дней и снова уехал в Гори. В день его отъезда Пакизе стояла на навесе, откуда ей все было видно.

Ашрафа проводили до берега. Здесь он попрощался с родными. На воду ощутили маленькую лодку и отъехали от берега. Пакизе поняла, что они ломают встречный лед. Наконец добрались до того берега. Сели на оседланных коней, ожидавших их, и исчезли в заснеженном лесу. Только после этого Пакизе спустилась с навеса.

Лодка вернулась обратно. Вернулись домой и люди, стоявшие на берегу. Пакизе быстро взяла на плечи кувшин и спустилась к реке. На земле еще лежал снег. Лед на реке во многих местах потрескался. Около тропинки на чистом снегу отпечатались следы от калош.

Пакизе с опаской оглянулась вокруг и, убедившись, что никто ее не видит, разыскала тоненькую веточку и воткнула ее в один след. Затем быстро наполнила кувшин водой и бегом вернулась в деревню.

С тех пор целую неделю Пакизе каждый день, а то и три раза на дню ходила к реке за водой. И каждый раз проверяла она, не исчезли ли следы ее Ашрафа. Два дня эти следы оставались нетронутыми и свежими. На третий день Пакизе увидела, что кто-то часть следов затоптал. Девушка огорчилась. Если бы было можно, она воздвигла бы вокруг этих следов ограду.

На другой день следов стало еще меньше. На шестой день их нельзя было различить. На седьмой день Пакизе встала рано утром, быстро оделась, взяла кувшин и пошла за водой. Не доходя до проруби, она встретила Салатын. Над обрывом Пакизе отстала и начала искать заветные следы.

- Чтоб у вас глаза повытекли!

- Что случилось? - спросила Салатын.

- Следы совсем затоптали.

- Какие следы?

- От калош.

- Каких еще калош?

- Ашрафа.

- Калош? Ашрафа?

Салатын удивилась, а Пякизе поняла, что выдала себя, свою сердечную тайну. Испуганно посмотрела она на Салатын. Вид подруги напугал ее еще больше. "Слушай, какое ты имеешь отношение к моему брату и почему ты подмечаешь его следы?" - словно хотела сказать она. Пакизе, чтобы выйти из неловкого положения, улыбнулась Салатын, все еще глядевшей на нее с удивлением.

- Мне очень нравятся следы от калош, - сказала Пакизе. - Такие красивые узоры, не то что от обыкновенных сапог.

Салатын промолчала. Девушки наполнили кувшины и молча пошли по домам.

6