— Разрэшите, Ваше Высочество? — фраза, произнесенная с характерным акцентом, прервала пустопорожнюю дискуссию. Впрочем, обладатель
акцента не дожидался разрешения, в доли секунды проникнув в опочивальню и аккуратно закрыв за собой дверь. Совершенно непримечательный
внешне человечек. Голубой мундир жандармского полковника, пенсне, лысина, совиное выражение лица, коричневая папка в руках.
— А, Лаврэнтий, — цесаревич произнес имя полковника с тем же акцентом. — Ты уже зашел, но все равно разрешаю. Что пишут из Питера господа физики?
Госпожа Аделинг не стала, разумеется визжать и неловко прикрываться. С неудовольствием поежившись, словно от неожиданного сквозняка,
она встала, неторопливо надела пеньюар, вопросительно взглянула на Михаила, прочла в его глазах позволение остаться и снова устроилась на кровати.
— Результаты вкратце здесь, — полковник протянул цесаревичу папку.
— К черту подробности, — отмахнулся цесаревич. — У меня сегодня будет тяжелый день, не хочу перегружать мозг. Что с плутонием? Есть успехи?
— Никак нет, Ваше Высочество, — развел руками жандарм.
Госпожа Аделинг некогда лично присутствовала при странном знакомстве цесаревича и безвестного жандармского офицера в Сухуме, но так и
не поняла, что же произошло. Когда во время церемонии представления
местного начальства Михаил Георгиевич наткнулся взглядом на офицера в
пенсне, неожиданно подошел к нему и спросил фамилию, а растерявшийся
ротмистр ответил, что фамилия его — Берия, наследник просто коротко хохотнул, словно услышав анекдот, смысл которого во всем мире понимал
лишь он один. Но когда через пару месяцев человечек в пенсне всплыл в
Петербурге в совсем другом звании и стал ближайшим помощником цесаревича — это поразило наповал всех в его окружении. Никто понятия не
имел, зачем Михаилу Георгиевичу понадобился недалекий провинциальный
ротмистр, да и сам он был порядком удивлен, став начальником охраны
наследника и заодно шефом одного из утопических научных проектов по
разработке взрывчатки в миллион раз мощнее динамита. В столичных салонах жандарма с совиным лицом обсуждали даже более оживленно, чем
очередные перестановки в Комитете Министров: смена караула в Зимнем
дворце была делом ближайшего времени, и фавориты наследника становились совершенно естественным образом хозяевами империи.