Буйный бродяга 2016 №5

Однако даже при плохой игре надо делать хорошую мину. Михаил Георгиевич поднялся в остановившемся автомобиле, поднял руку в успокаивающем жесте: дескать, наследник престола российского не боится подлых убийц. Повернулся в полупрофиль к ближайшему фотографу — с этого ракурса он всегда получался особенно удачно — и невольно покосился на скрученного террориста, которого в это время подняли за волосы и поставили на колени. Мерзкая, конечно, рожа, то ли цыганская, то ли жидовская. Хотя и недостаточно демоническая: надо будет дать задание специалистам поработать над портретом душегубца для газет. На мгновение их взгляды встретились, и тут скрученный, беспомощный, потерпевший фиаско революционер безмятежно улыбнулся. Это длилось совсем недолго, в следующую же секунду он скривился от боли в выворачиваемых руках, но все-таки цесаревич почувствовал леденящий страх: что-то все-таки пошло не так. Невыносимо захотелось броситься вниз, прикрывая голову, спрятаться за телами охранников, врезаться в толпу, отгородиться живой колышущейся массой от неизвестной угрозы. Этот страх, наверное, и породил то ощущение направленной на него сзади ненависти. Цесаревич вдруг догадался, что где-то в толпе, по другую сторону мостовой, находится дублер террориста с настоящей бомбой, а не жалким муляжом. Он хотел уже обернуться, чтобы встретить опасность лицом, но не успел.

Пуля калибра 7,92 миллиметра вошла в голову наследника чуть ниже правого уха, и должна была, по всем законам баллистики, вынести нижнюю челюсть. Однако этого не произошло: в те самые миллисекунды, когда она разрывала мягкие ткани языка, мир вокруг умирающего Михаила погас.

Это была уже сто двадцать третья неудача за последние тридцать три года.

— Интересное кино, да, — Лу поднялась с пола, чтобы налить себе в кружку еще лимонного напитка. — Получается, в этот раз наши победили? Хэппи-энд?

— Черт, я за них так болела, особенно за девочку эту, у которой туберкулез, — сидящая на складном стульчике Ясмина возбужденно хлопнула себя по коленям, подорвалась с места, начала ходить вокруг портативного стереопроектора. — Так что теперь-то?

— Перезагрузка, сброс к начальным параметрам, все заново, с учетом допущенных ошибок, — ответил Мика, копаясь в камере француза. — Можем залезть еще к кому-нибудь в голову, хотите?

— То есть всё зря? — поскучнела Ясмина.

— Так, народ, я уже перестаю понимать, что здесь происходит, — не выдержала Токо. — Мы четыре часа роемся в этом склепе и смотрим всякие сценки в проекторе. Сначала — мусульманский рай с силиконовыми гуриями и обжираловкой, потом — расчлененка эта жуткая, теперь вот — что это за фигня вообще была? Альтернативная история? И кто их замуровал здесь, и для чего?

— Ты не заметила, что двери были заперты изнутри? — спросила я. — Как в аду, если верить отцам церкви. Тут другое, верно, Мика? Бюджетный вариант побега на другой глобус, попытка создать свой собственный Торманс в отсутствии звездолетов.

— Не Торманс тогда, — возразил мне парень. — «Прыжок в ничто», как вы могли забыть-то?