Буйный бродяга 2016 №5

— Точно! — хлопнула я себя ладонью по лбу. — «Прыжок в ничто», один в один! Совсем старая стала, скоро собственное имя забуду...

— Так, а ну прекратите немедленно это свое, а то уже я все перестала понимать! — возмутилась в очередной раз Ясмина.

— Ох, ну хорошо, — вздохнула я, обменявшись улыбками с Микой. — Представьте себе то время. Время неумолимо наступающего нового мира. Время, когда стало понятно — капитализм обречен в любом случае, шестьдесят лет Большого Провала ушли безвозвратно. И представьте себе настроения этих людей, впервые получивших возможность посмотреть на себя не как на ходячие денежные мешки, а как на людей из плоти и крови, к которым подбирается плотоядная и кровожадная революция. Что им остается делать в такой ситуации? Бороться до конца, несмотря ни на что? Но конец будет скорым и ужасным, они слишком хорошо информированы о соотношении сил и состоянии экономики, чтобы позволить себе в этом усомниться. Бежать куда подальше? Но планета наша стала совсем маленькой и тесной, завтра социализм распространится на самые прочные и нерушимые столпы порядка, вроде Эмиратов или Новой Зеландии, последние оазисы и заповедники свободного предпринимательства падут в лучшем случае на несколько лет позже остального мира. Попытаться приспособиться к новой реальности? Кое-кто так и сделал, но наших героев это не касается, они все давно уже приговорены, и разговаривать с ними никто не собирается. Убежать на другую планету? Хорошо бы, только технологии не доросли. А жить хочется, причем по возможности — долго и счастливо. И вот тогда господину Романовскому (мне кажется, это он, с воображением у него, похоже, все в порядке, а это качество очень редкое для последнего поколения буржуев) приходит в голову гениальная идея: если наличная реальность настолько ужасна, отчего бы не создать себе альтернативный мир? Мир по желанию: хочешь — нерушимую русскую монархию, хочешь — джанну с гуриями, хочешь — пыточный подвал с воплощением самых жутких фантазий. Мир этот должен быть максимально компактным, чтобы его можно было надолго спрятать, в идеале так вообще все должно помещаться в отдельно взятой голове. Вот тут-то и пригодились новейшие на тот момент разработки в области псевдоанабиоза и виртуальной реальности.

Скорее всего, один он этот проект не тянул по финансам и доступу к технологиям, вот и пришлось привлекать родственные души со всего света, то есть людей совершенно пропащих и готовых обменять свои неутешительные перспективы на воображаемый рай. Все в соответствии с учением марксизма: самый мракобесный и реакционный субъективный идеализм овладел умами отчаявшихся представителей господствующего класса.

Мне другое интересно: как они умудрились настолько тщательно зачистить концы, чтобы спокойно лежать под землей в своих «Авалонах» не год, не два, а больше тридцати лет? Уничтожили всех участвовавших в проекте строителей, инженеров и ученых, как какой-нибудь китайский император? А потом последний из тех, кто все знал, застрелился сам из чувства долга? Бред ведь.

— Скорее всего, никто, кроме клиентов, полной картиной не владел. И если строителей специально не спрашивали — они и не говорили ничего. Кому проблемы-то нужны? — предположил Мика.

— А может, и говорили — отозвалась Ю. — Какая разница, факт тот, что мы их нашли. Теперь-то что? Вынуть их отсюда, судить, посадить в тюрьму? Смертную казнь в Коммунах отменили ведь, даже для объявленных вне закона.

— Насчет вынуть — тут возникнут проблемы. — Мика задумчиво постучал по одной из камер. — Я вообще сомневаюсь, что их теперь можно отсюда живьем извлечь. Трое уже умерли, между прочим. Но это неважно, если честно, меня судьба этих живых трупов не очень-то интересует...

«Отчего бы не связаться уже с местными властями? — подумала я устало. — Пускай присылают сюда всю пролетарскую рать — милицию, Рабочий контроль, пожарных, «скорую» и тридцать пять тысяч курьеров на вертолетах. Мне что-то спать хочется...»

— Так вот, главная проблема не в этих девяти — они свой способ существования выбрали сами. Главное — в других персонажах виртуальной реальности. В террористах, гуриях, и даже в предназначенных для расчленения жертвах. В их судьбе.

— Что-то я не поняла. Эти все террористы — они же вроде как боты в сетевой игре, нет?

— Не совсем, — рефлекторным движением Мика поправил очки. — Я поглядел тут историю системных ошибок — ну, вроде той, что мы с вами увидели. Так вот, их частота постоянно возрастала все эти годы — не по экспоненте, конечно, но тоже достаточно резко. У Романовского уже больше ста двадцати ошибок — каждый раз его убивают и все, геймовер. У принца Ахмеда — под двести, причем только за последний год — три десятка.