Буйный

С этими мыслями я вошёл в душевую комнату, сбросил с себя всю одежду и встал под душ. Напор на максимум. Холодной воды. Нет, не холодной, а ледяной. И я окончательно пришел в себя. А бык в моей необузданной душе резко распахнул глаза, которые… вмиг налились кровью и ненавистью.

* * *

Когда я вышел на ринг, а со мной ещё четверо бойцов, над нашими головами что-то лязгнуло. Поднял голову вверх и не поверил своим глазам.

Аля. Моя крошка…

Её спустили откуда-то с потолка. В клетке. Как какую-то безвольную зверушку, закованную в кандалы. Бойцы радостно встрепенулись и пустили слюни, увидев столь ценный трофей, который висел над рингом, в пяти метрах от пола, раскачиваясь из одной стороны в другую. Да, зрелище что надо. Эффектно, млять, ничего не скажешь.

Мне уже не терпелось голыми руками вырвать сердца своим противникам и повыбивать им зубы, а их улыбки натянуть на их зад и покончить со всей этой фигнёй как можно быстрей. Особенно меня выбесило то, что они пялились на МОЁ. На то, что уже было давно по праву моим.

И вспыхнул свет. И зал загудел. В ушах стучал мой пульс. Адреналин кипел и пенился в венах. Бык внутри меня выдувал пар из ноздрей, цокал копытами, перебирал ногами, теряя терпение, вырывался из загона. Я больше не я, а беспощадная машина для убийств. Стоило мне только увидеть ЕЁ. В цепях. В клетке. Мечущуюся из одной стороны в другую, словно птица, у которой перебили крылья. Я завелся, как грёбанный истребитель. За миллисекунду.

– Дамы и господа! Встречаем наш при-и-из! Это нежное сокровище… достанется лишь одному победителю. В схватке не на жизнь, а на смерть.

Напоминаю! Здесь нет правил. Сегодня бойцы сражаются до последнего удара пульса. Программа «Мясорубка», встречайте-е-е-е!!!

Нас представили аудитории. Кого-то нахваливали, кого-то унижали злобными шуточками. А мне пофиг. Я ничего не слышал, никого не замечал. Все мои мысли лишь о ней. Потому что я очень сильно переживал. Я решаю её судьбу.

Прозвучал первый гонг. Я начал этот кровавый бой. Первые два противника… так, для разогрева, побаловаться. Я укладывал их, словно малышей ночью в кроватку. Первый боец ушёл на тот свет за четверть минуты. Один удар. Он больше не жилец. Со вторым сосунком пришлось повозиться. Побегать от него, даже пропустить пару хуков. Потому что Шляпник пригрозил мне с трибуны своим коронным крокодильим оскалом, мол, не смей портить нам шоу. Поддавайся, иначе публика потеряет интерес к представлению и тогда мы лишимся наших деньжат.

Два часа. Я не терял форму, хоть и выдохся уже на износ. Левый глаз заплыл, на языке постоянный привкус собственной крови. Четвёртый боец оказался не промах. Он несколько раз въебашил мне по печени и лицу. И я разозлился, напрочь теряя человечность. Он хочет боли и войны? Он её получит. Удар, как бросок петарды зверю в глаза. Нет, он меня не испугал. Наоборот, разозлил до точки кипения. Прыжок, с рыком, с криком, такой мощный, что я макушкой задел угол клетки и атаковал, считай, противника с высоты. Обрушился на него силой тайфуна и принялся быстро-быстро молотить кулаками его заплывшее, покрытое потом и кровью лицо. Зал лопнул от восторга! Кто-то свистел, кто-то аплодировал, а кто-то умирал под моими ударами. Кулак, как молоток. Не жалел никого. Трощил кости врагов, заливал пол ринга кровавыми реками. Я бил бойца до тех пор, пока рефери не заорал мне на ухо, что всё. Это конец. Остался последний участник. И приз будет моим.

* * *

Она раскачивалась надо мной, запертая в ржавой клетке, а я там, внизу, отнимал чьи-то жизни точными ударами кулаков. Будто кувалдой. Я бил каждого противника без капли жалости. Нет, они мне не друзья, но и не враги. Они вряд ли дерутся здесь добровольно. Они – мой билет на свободу. Они – спасение для моей девочки.

Я умру за неё. Но не сегодня. Потому что я должен её спасти.

Каждый раз, когда мой противник получал нокдаун, я поднимал голову вверх и смотрел на свою девочку. Она видела моё лицо, всё в синяках, опухшее, в крови и, прижав ладошки к губам, рыдала.

– Не бойся, маленькая, – шептал, а она читала по губам. – Я. Тебя. Спасу.

Последняя битва, я немного дрожал. В глазах – кровь, а в ушах шум и гам. Я как бешеный пёс, зверюга я, нелюдь, не мог ни на миг выдохнуть с облегчением. Злость кипела, как магма в венах, меня вывели из себя, как будто плюнули мне в лицо. Теперь я не знал покоя. Меня трясло и колотило от гнева. Я не человек. Я танк для убийств, который видел своего последнего противника и пер на него, выдувая пар из ноздрей, стирая в пыль на своем пути всех и вся.

Даа! Да-а-а-а! Да-а-а-а-а!

Как же я этого давно ждал и хотел. Выйти на ринг. Почесать кулаки. Стать для всех Богом. Самоутвердиться, прославиться, выпустить пар, надрать задницы неудачниками и почувствовать долгожданный вкус адреналина на языке. Да.