Букет для никого

Заготавливал в Тихвине веники для бани и читал стихи Есенина местным маргинальным бабёнкам. Бабёнки в жизни не слышали ничего такого и поэтому, чуя женским сердцем что-то трепетное, отдавались ему самозабвенно. Паше можно было бы позавидовать, но я этих бабёнок видел. Уверяю, завидовать не надо. Я бы в голодный год за самосвал блинов не стал бы это делать. Стихи бы почитал, конечно, но только за еду.

А ещё Павлик верующий. Но немного странно. Когда он кого нибудь хочет кинуть на жильё он идёт в церковь .Ставит свечку и усердно молится за успех предприятия.

Индеец – тот ещё тип. Ростом под сто девяносто. Фигура македонского солдата. Чёрные волосы, длинные. В хвосте. Похож на Гойко Митича. Закончил зачем-то гидрометеорологический институт. И, как практикант чего-то там с погодой и течениями, на морском корабле осуществил научное плавание вокруг Африки. Из плавания он привёз череп африканской женщины и привычку к красной фасоли. Жил Индеец на Марата в хорошей комнате, и вся комната у него в музыке. На виниле, на бобинах магнитофонных. Аудио аппаратура неплохого качества, советская. Хорошо у него было. Большего, правда, ничего не достиг. Когда-то он неплохо зарабатывал, но вляпался в религию и пропал. А я помню, как мы с ним зарабатывали на протяжении недели по четыре тысячи долларов в день. Не постоянно, конечно, но тоже неплохо. Время то ушло, и после совместного триппера, который потряс Индейца до кукушек, он ослабел. Или усилился. Стрёмными делами не занимается больше. В церковь ходит по воскресеньям. Сильный всё же человек. Я вот так и не смог.

Как вы должны были заметить ничего высшее образование этим хлопцам не дало кроме пустых хлопот.

А я? А я тридцатилетний балбес, приехавший сюда из Тулы. Детская комнаты милиции. Отца нет, мать всю мою сознательную жизнь бухала, и от папок, которые появлялись в моей жизни, рябило в глазах. Один запомнился тем, что стоял голый посреди комнаты на табуретке в милицейской шинели и, размахивая моей хоккейной клюшкой, пел: «Я из проституток проститутка», а потом: «Потолок ледяной, всюду жопы, а из окон торчат черножопые!» Ну и так далее. Репертуар был разнообразен и кардинально противоположен, советским песням.

Мне в принципе это нравилось.

Такое детство закалило меня и дало живость ума. Маманю два раза упекли лечиться от алкоголизма. Оба раза по два года. И вот это время и было для меня чудесной юностью. Никаких институтов, только спортивные секции. Тянуло меня к ним то, что там давали талоны на еду и витамины в баночке. И я с уверенностью могу сказать, что Родина-мать выкормила меня своей могучей грудью.

И яблони.

Тульские яблони и две сливы в детском саду напротив моего красно кирпичного дома.

Яблони росли в каждом районе, и я каждую знал лично. Я до сих пор могу с обезьяньей ловкостью залезть на любое дерево, поражая зрителей, особенно по пьяни. Мастерство вообще пропить не получается.

Деньги добывал, как мог.

Однажды даже стал черепаховым королём города Тулы. Ползала у меня эта костяная дрянь, и я решил от неё избавиться. Пошёл на рынок и встал сиротливо с ней. Да и продал в три минуты за пять рублей.

Вот это да!

Тут же пулей поехал в зоомагазин, а там эти бродячие панцири по рублю.

Купил пять – продал за двадцать пять.

Купил двадцать пять черепах – и неожиданно разбогател. Стал черепаховым олигархом. Ну, думаю, с жизнью у меня всё уже наладилось. 125 рублей не шутка. У кого угодно голова от таких денег съедет на бок. А мне всего двенадцать лет. Даже не знал, о чём мечтать ещё.

А тут раз – и черепахи кончились. Какой удар от неизвестного мне поставщика черепах в город!

Так я разорился в первый раз.

А потом стал ездить в Москву фарцевать. Ну, тут и детство кончилось. И, в принципе, сказке наступил конец. Потому что именно в это время СССР кончился и лет десять ничего не начиналось.

Шпанёныш бывший я. Но, как все приезжие в Питер, отчаянно цепляюсь за жизнь тут всеми когтями.

И ещё: по гороскопу я родился в созвездии чёрта.

Все мы из разных дыр, но Питер – наша главная Родина. Ну а как иначе? Хотя сюда дороги и не стелились скатертями.

Итак, празднуем мы Индейское освобождение из КПЗ. Ну как празднуем – сидим на солнце, жмуримся, пиво пьём. В апреле уже кайфово пиво пить вот так просто на лавочке. А в Катькином садике вообще благодать. Нет ни говен собачьих, ни ментов. Они сюда как-то не заглядывают, хоть и центр. Ни собаки, ни менты. И пацанов тревожных в трениках что характерно тут отчего то тоже нет.

Павлик в итоге душевно спокоен только курит так что диву даёшься.

Замели Индейца ни за что. Сидит он такой дома и ничего не делает. Редкие мгновения. И, чу – звонок в дверь. Заходит телочка, с которой были когда отношения в институте Гидромета. Прошу заметить, Индеец не заманивал её похабно.

– Пойдём, – дескать, – я тебе покажу свою гирлянду.

Нет. Повторюсь, сидел «Пинк Флойд» слушал. НА бабинном магнитофоне через шикарные колонки Радиотехника с-90.

А с ней мальчик лет десяти. Фиг знает, чей и откуда. Просто пацан и всё. А Индеец и не спрашивает. И чувиха такая: