Букет из клевера (СИ)

- Послушай, Том, - заговорила она, и с каждым её словом страх всё глубже запускал когти в душу Бренсона, - быть может, она и сама этого ещё не понимает, но однажды ей прискучит эта игра в романтическую любовь, а наш быт и образ жизни станут вызывать отвращение. Если она не дура – а она не кажется мне такой, – она уедет в Англию, повинится перед родителями и вернётся к прежней жизни. Хорошо, если это случится до свадьбы, потому что иначе она возненавидит тебя за то, что ты втянул её в это и привязал к себе. И я уже не говорю о том, какой станет её репутация, а люди её круга высоко ценят это. Что ж, Том, уже поздно. Пора ложиться спать, ты устал после долгого пути, а мне завтра рано на работу – миссис Брайтли требует закончить подвенечное платье для одной из таких леди, - она покосилась на запертую дверь спальни, - до послезавтра. Мне жаль, что тебе придётся калечить спину на этом старом чудовище, - она похлопала ладонью по спинке дивана, - но это благородный поступок.

Она удалилась в свою комнату, на прощание запечатлев на щеке сына лёгкий поцелуй, который ничуть не успокоил Тома. Он остался один на один со своими страхами, порождёнными жестокими словами матери.

***

Сибил не спалось. Прислушиваясь к тишине чужого дома, к обычным ночным звукам, таким безликим и таким непривычным, девушка переворачивалась с боку на бок, вновь и вновь прокручивая свои и чужие слова, сказанные за этот бесконечный день, свои и чужие улыбки, взгляды, жесты. Войти в дом Тома в качестве его будущей жены оказалось труднее, чем она себе это представляла. А его мать, пусть Сибил прекрасно знала её отношение к их безумной затее, оказалась женщиной более жёсткой и прямолинейной, чем девушка ожидала. Разве что прямо не указала ей на дверь, да и то из уважения и любви к сыну. Но уже сейчас Сибил понимала, что ей придётся хорошенько потрудиться, чтобы доказать миссис Бренсон всю серьёзность её намерений и силу её чувств к Тому. Она видела, что мать Тома не верит в её любовь, в её решимость и возможность стать такой, какой Сибил намеревалась стать. Это выражение глаз и лица её… девушка хорошо помнила его: так же смотрел на Тома её отец в гостиной Даунтона и потом, на кладбище. Невесело усмехнувшись, мисс Кроули подумала о том, что Молли Бренсон и Роберт Кроули, лорд Грэнтэм прекрасно поладили бы на почве осуждения поступка их детей.

Она выбралась из-под одеяла и, накинув халат, вышла в пустую и тёмную гостиную. Несмотря на то, что эту комнату едва ли можно было сравнить даже с самой маленькой комнатой Даунтона, обставлена она была с любовью и заботой, и от каждой вещи веяло теплом. Сибил видела, как преобразился Том, переступив порог этого дома: здесь он был хозяином, свободным от чьих-либо приказов, принадлежал лишь себе одному. Несмотря на то, что Бренсон хорошо исполнял обязанности шофёра в Даунтоне, девушка видела, как тяжело ему было там, особенно в последние месяцы, ведь на самом деле он был предназначен для чего-то лучшего, чем изо дня в день возить богатых аристократов, куда им вздумается. Отвлёкшись, она не сразу заметила более светлый прямоугольник распахнутой двери и чёткий силуэт в этом прямоугольнике, в котором Сибил без труда узнала Тома. Стараясь двигаться как можно тише, чтобы за закрытую дверь комнаты миссис Бренсон не долетело ни звука, она подошла к Бренсону.

- Не спится? – прошептала она.

Том вздрогнул: похоже, он не ожидал сейчас встретить её на пороге дома.

- Надеюсь, когда я опущу глаза, я не увижу чемоданов в твоих руках, - глухо проговорил он, не оборачиваясь.

Сибил рассмеялась, заглушая смех ладошкой. Она обратила внимание, что на нём тот же костюм, в котором он приехал, только парень снял пиджак, расстегнул жилет и распустил галстук. Видимо, сон бежал Тома. Девушка встала рядом с ним и несмело приобняла его за талию. В ответ Бренсон прижал её к себе, стараясь игнорировать тепло юного прекрасного тела, предательски просачивающееся через тонкую ночную рубашку и халат, наброшенный на неё.

- Это был действительно трудный день, но меня не так-то легко испугать. Впрочем, - она помолчала несколько мгновений, - я действительно думала, что с твоей матушкой будет проще.

Ответом девушке было молчание. Когда она подняла на Тома взгляд, то увидела на его лице такое хорошо знакомое выражение оскорблённого достоинства: губы плотно сжаты, глаза опущены; каждая морщинка говорила о том, что он тяжело переживает любое напоминание об их социальном неравенстве.

- Это почему? Потому что моя мать – всего лишь дублинская швея?

Она отстранилась от него, разрывая столь необходимый им обоим контакт.