Букет из мать-и-мачехи, или Сказка для взрослых

Теперь уже все небо покрылось тучами, начался дождь. Сначала посыпали редкие капли; затем все сильней и сильней. Костя шагнул под козырек серой пятиэтажки с зеленой вывеской: «Аптека»; огляделся. Сразу же за рекламным щитом с улыбающимся стариком (мне показалось, или он вылитый Астарий? Не показалось, – старик подмигнул мне) и надписью: «Винпоцетин. Его вы не забудете никогда!», находился телефон-автомат. Пока Костя набирал номер такси, – я читал нацарапанное рядом с телефоном: «Лена-дура», «Вовчик казел», «Леша», обведенное сердечком, – без пояснений, и, – кроме них, – стандартных и радующих сердце, – несколько иное: «возвращайся же, кретин». Что из вышеперечисленного явно имело отношение ко мне, сомнений не вызывало.

Но я упорно делал вид, что я ничего не понимаю; думаю о том, как неприятно мокнуть под дождем, и хочу сесть в такси. Что и сделал минут через пятнадцать. А в эти минуты наслаждался сигаретой вместе с Константином, и пытался внушить ему, что Снежане нет оправдания, что Костя еще молод, имеет право изменить жизнь; что встреча с Энжи – это самое лучшее, что могло с ним произойти… Словом, и впрямь вел я себя, как кретин, – ничего не скажешь.

Костин разум частично соглашался с моими доводами. Даже не только разум, – Анжела сильно зацепила его. Возможно, сильнее, чем кто-либо еще в его жизни; но он не привык руководствоваться эмоциями. Распаляло, что они провели ночь вместе, с мысленным мечом по имени «Нельзя» посередине…

Ее красота, необычность, застенчивость, – и отчаянная смелость одновременно; отсутствие принадлежности к какому-либо течению в обществе… Вряд ли она сама отдавала себе в этом отчет, – она считала, что просто боится тусовок, группировок и насмешек. Анжела существовала сама по себе, как явление; вне каких-то рамок, обществ, классов, ограничений; не принадлежала ни к какой общественной касте (кроме чисто официальной: студентка); она, казалось, живет вне времени. Она одна такая, и все тут.

Но, влюбиться, – это несложно; а вот принять решение о разводе… тут надо взвешивать слишком много. Сейчас эта мысль казалась Константину, пожалуй, – просто глупой. В его жизни появилась Анжела. Это чудесно само по себе… и все.

Костя уселся в такси, вполне умиротворенный. Что же касается меня, – я напряженно вглядывался то в циферблат на приборной доске таксиста, то в мелькающие за окном здания и афиши; слушал болтовню ди-джеев по радио. Наконец в их бесконечном трепе я уловил вожделенное: «Итак, сегодня четвертое мая 1996 г., оставайтесь с нами на радио…»

Город я узнал сам, рассматривая улицы. Затем в салоне зазвучали слова песни: «возвращайся, холодным утром; возвращайся – в трамвае людном», – песня становилась все громче и громче, или так отдавалась в моем сознании, притом знакомым до боли голосом….

Тем временем машина остановилась. Костя расплатился с таксистом и открыл дверь; я увидел, что дождь почти закончился… а радуга только что не пихалась прямо в машину.

Мысленно вздохнув, еще раз поглядев Костиными глазами на белокаменные здания, на желтое такси, – я вскочил на радужную дорогу, и понесся со скоростью ветра…

Глава 10

Виктория

– А вы… потом… домой? – Арсен стоял перед столом Виктории, и смотрел ей в глаза, улыбаясь.

– Да, после обеда, – рассеянно отвечала она, помогая Асе собирать паззл с Белоснежкой.

– А где… ваш… дом?

Виктория вздохнула. Который раз он спрашивал одно и то же; парню явно хотелось общаться, но он не знал, что еще можно спросить, и медленно подбирал знакомые слова.

– Далеко. В Лисовске, и еще чуть-чуть дальше, за городом. Там рядом лес…

Мучения Виктории прервала, вбежавшая в класс, Виктория-учительница:

– Ой, Виктория Юрьевна, сходите, пожалуйста, к медикам, возьмите у них «ростовки» на наш класс. Сегодня придет плотник регулировать стулья.

Виктория с облегчением накинула шубку, и, выходя из кабинета, обернулась к Арсену:

– Приглядишь за Асей?

Арсен молча кивнул. Казалось, было странным просить об этом его в присутствии учительницы, но в каком-то смысле на Арсена она могла положиться больше: учительницу могли отвлечь другие дела ежеминутно; и она была… несколько забывчивой. А вот Арсен не отведет глаз ни на секунду.

Она вышла на морозный воздух школьного двора, прошла между подсобными зданиями. Ощутила мимолетную свободу, оставшись одна на несколько минут. Хотелось даже закурить, если б никто не мог увидеть… Прошла в соседнее трехэтажное здание серого кирпича, где располагалась столовая, спальни и медицинский кабинет. Из столовой доносился запах, похожий на аромат старого советского супа-концентрата из пакетика. Ей вдруг безумно захотелось такого супа, который она часто ела в детстве, на даче, из русской печки…

Сидевший в холле коротко стриженый охранник с мощным торсом, обладавший несколько восточной наружностью, поинтересовался:

– Вы кто? И к кому?

– В медпункт. Я новая воспитательница.

– А почему я вас раньше не видел? Как вас зовут?

– Виктория Юрьевна, – улыбнулась она, проходя мимо.

– А я Ибрагим, охранник и ночной воспитатель.