Букет незабудок

С: Она сегодня, наверное, не придет.

А: Что, разговор прошел так себе?

С: Вроде того. Для нее, по крайней мере.

А: Надеюсь, ты ее не съел?: D

C: Это теперь больше по твоей части;)

От шутки Стаса у меня мороз прошелся по коже. Скажет тоже. Впрочем, я первая начала.

А: Как поговорили?

С: Давай не сейчас, ладно? Не хочу пересказывать в сообщениях.

А: Ты в принципе не обязан мне ничего говорить.

Телефон хранил молчание. Выходит, не так близки мы были, раз Стас вежливо отклонился от темы, сославшись на призрачное «потом». Укол недоверия больно ужалил, как змея, и я успела хорошенько накрутить мысли, что поняла все неправильно. Что, если Стас не дорожил мной так же, как я им? Что, если в его голове мы никогда не становились друзьями, а скорее приходились друг другу простыми знакомцами, что вынужденно пересекаются из-за всевозможных совпадений и неурядиц? В городе, где среди людей живут вампиры, оборотни и черт знает кто еще, мифические существа могли создавать между собой безопасный круг, в котором можно было, за исключением некоторых нюансов, показать свое лицо. Обреченные, что никогда не выбирали друзей. Связанные одной цепью по праву рождения и крови. Выродки, созданные глупой магией ведьм. Никогда раньше я не смотрела на дружбу с семьей Смирновых как на неизбежность, а не выбор сердца.

Как я могла быть так слепа? Доброта Дианы, забота Стаса и даже голос здравомыслия Виолетты обернулись из искренности в формальные подачки для слабой испуганной девчонки, которая только начала познавать себя и истинную природу вещей. Стало так горько, что глаза защипало от горячих слез. Они просились наружу так не вовремя и так не к месту. Я заставила себя усидеть на месте, а не сорваться по привычке в женский туалет просто потому, что понятия не имела, где он расположен в институте. Как собака Павлова, честное слово: чуть в слезы, так сразу бежать.

Натянув до кончиков пальцев рукава кофты, я сжала мягкую прохладную ткань. Новые тактильные ощущения чуть успокаивали меня, будто помогая остудить жар внутри, но их все еще было недостаточно, чтобы успокоить душу.

«Он не любит тебя, – шепнул на ухо Каандор, и я дернулась, никак не ожидая, что существо вернется вновь. – И никогда не полюбит».

– Ты этого не знаешь, – едва шевеля губами, тихо проговорила я, надеясь, что этого будет достаточно для темного попутчика, но вместо него привлекла внимание Виолетты и Дианы, которые тотчас обернулись ко мне, насупив брови.

– Что-то сказала?

– Нет, – соврала я, и Диана более пристально принялась всматриваться в мое лицо. Каандор звонко рассмеялся в подсознании, обращая грусть в ярость, от которой чесались руки пройтись по безупречным бетонным стенам зала, выкрашенным в приятный пудровый оттенок.

«Нет повести печальнее на свете, чем песнь о неразделенной любви волчицы к Носферату», – нарочито подчеркнутым театральным тоном сказал Каандор, и я готова была поклясться, что он принялся вальсировать в темнице моего рассудка, которая навеки заперла попутчика, как я надеялась, без возможности овеществиться.

«Тик-так, тик-так», – весело проговорил он.

– Ай! – когти больно кольнули кожу, и близсидящие люди обернулись ко мне. Недовольные лица вопрошали, почему я мешаю презентации, видя перед собой обычную девчонку-старшеклассницу, и я выдавила из себя улыбку, тихо приговаривая: «Извините, извините».

В ужасе я поняла, что очередное обращение пытается захлестнуть меня волной посреди людного зала, и я, как назло, оказалась в передних его рядах.