Букет незабудок

– У нас дома тоже было по-настоящему страшно. Я боялся, что Костя зацепит кого-то из братьев или сестер, пытаясь добраться до Владимира. Мне и самому хотелось задать отцу хорошую трепку после шума, который подняла Виолетта. Хорошо, что она оказалась не права и Ольга жива. – Стас перевел взгляд с дороги на меня и изменился в лице. – Прости. Я не подумал, что события последних дней могут проживаться тобой тяжелее.

– Ничего. Продолжай, если хочешь.

– Честно говоря, я не знаю, что здесь еще можно добавить. Я будто понял, насколько хрупка может быть жизнь, увидев чужую смерть. И ведь Галина была одной из нас, вечных, пусть и отличалась зависимостью от зова крови. Не всем вампирам повезло, как моей семье, а хрупкость человеческой оболочки и вовсе напоминает тонкий хрусталь: ударишь лишний раз, и за красивым звоном последует вереница трещин, превращая некогда идеальный сосуд в прекрасное ничто, оставляя в прошлом само его право на существование.

Он говорил так красиво, что я невольно заслушалась, удивляясь ходу мыслей Стаса. Пусть Смирнов и был восемнадцатилетним парнем, образы, которые легко вырисовывались в его голове, скорее подходили аристократам начала девятнадцатого века, которые с рождения учились говорить утонченно, будто на языке души.

– На самом деле мне очень жаль Галину. Имей я право голоса, не позволила бы отцу убить мать Ника.

– Я и сам не пожелал бы другому подобной участи. – Стаса передернуло. – Как-то все это было чересчур. Хорошо, что ты не видела.

– Совсем плохо, да? Отец мне не рассказывает.

– Можно я не буду вдаваться в подробности? Даже если бы захотел, то вряд ли сумел бы описать, где и какая часть была оторвана от Галины и куда отброшена. Мерзкое, чудовищное зрелище. Техасская резня бензопилой на фоне произошедшего кажется детской сказкой.

– Сказка братьев Гримм, – подметила я, вспоминая, как по незнанию мама подсунула мне сборник этих старых сказок. Сама Мария никогда их не читала, зато красочные и сочные иллюстрации на страницах помогли быстро решиться на покупку. Помню, как долго потом я не могла смотреть в сторону конфет, прочтя историю о Гензеле и Гретель. Пусть в тексте и не было кровавых подробностей, одно только понимание, скольких детей ведьма сварила в котле или испекла в печи, заставляло леденеть кровь. Но наша жизнь была не чьим-то вымыслом. Она происходила здесь и сейчас, давая новые виражи, пока мы не усвоим урок, вот только хотела бы я знать какой?

Стас улыбнулся моему комментарию, явно давая понять, что когда-то и ему пришлось познакомиться с жуткими сказками.

– Если бы я только успел вовремя, ничего из этого не произошло бы, – чуть тише признался он.

– Ты не можешь винить себя.

– О, – Станислав невесело хохотнул, выдав боль, что таилась внутри. – Не стоит недооценивать моего внутреннего критика.

– Это не твои клыки разорвали Галину на части. Не твоим было решение обратить меня в себе подобную.

– Но моим было решение не последовать за тобой в лес. Я чувствовал неладное и все равно выбрал веселиться с ребятами на дискотеке как ни в чем не бывало.

– Ты не мог знать наверняка. В конце концов, я бы принялась кричать, наговорила кучу гадостей, чтобы от тебя избавиться. Знаешь, Галина ведь пригрозила, что если я не появлюсь одна, то она навредит Косте. Этого я допустить не могла.

– Но Константина ведь там не было.

Я лишь развела руками:

– Кто об этом тогда знал?

– Туше. И все же будь я хотя бы немного бдительнее, то уловил бы запах крови раньше, а будь осмотрительнее – последовал бы за тобой так, что никто и не заметил бы.

– Все эти «если бы» да «кабы» погоды не сделают. Можно бесконечно представлять, как события повернулись бы тогда, в прошлом, забывая о настоящем и всем том хорошем, что ждет на берегу.

– И что же нас там ждет?

– Доплывем и узнаем.

– Точно? Я так себе пловец, – настроение Стаса переменилось, а о грустных размышлениях продолжали напоминать только слегка приподнятые от переносицы брови.

– Я помогу тебе.

Моя ладонь легла поверх руки Стаса, что лежала на ручке переключения передач. Этот жест дался мне так легко и искренне, что я даже не успела его осмыслить, прежде чем прикоснуться. Холодная, гладкая, как мрамор, кожа не отталкивала, а, наоборот, мягко отзывалась на каждое поглаживание, постепенно заражаясь теплом, что исходило от самого моего сердца. Мы были как огонь и лед или, вернее сказать, «вампир и волк», и отчего-то запрет делал эту близость более долгожданной, более желанной. Я подняла глаза и заглянула в лицо Стасу, как вдруг меня резко тряхнуло вперед, но ремень безопасности удержал в кресле. Я тут же отдернула руку и в замешательстве перевела взгляд вперед, а затем охнула. Капот вошел в огромный сугроб, а часть снега с его вершины лавиной обрушилась на машину и почти засыпала лобовое стекло.