Букет прекрасных дам

– Она жива? – прошептала в какой-то момент Люси.

– Да, – также шепотом ответил я, – видишь, дышит.

Минут через двадцать раздался звонок и появился врач, милейший Геннадий Сергеевич. Он окинул меня недоуменным взглядом:

– Иван Павлович, голубчик, что с вами?

Я сообразил, что до сих пор расхаживаю по дому в кожаных штанах, уродском свитере, гриндерсах, и сказал:

– Все в порядке, больная в спальне.

– Да кто у вас? – изумился Геннадий Сергеевич, вошел в комнату и взвизгнул по-бабьи. – Господи, да ведь это…

Потом он повернулся ко мне и остолбенело поинтересовался:

– Это…

– Рита, – подтвердил я, – внучка Норы.

– Но девочка умерла, – заикался врач, – сам приносил венок на похороны.

– Она жива.

– Но как, но… – забормотал эскулап, плохо соображая, что к чему.

Я взял его за плечи и встряхнул:

– Гена, приди в себя.

За долгие годы знакомства я никогда не называл его на «ты» и, уж конечно, не забывал обращаться по отчеству, но терапевт совершенно спокойно ответил:

– Да, прости, Ваня, очумел слегка. Если это Рита, то кого же мы тогда похоронили?

– Все потом, лучше займись больной.

Осмотрев Маргошу, врач приказал:

– Немедленно в клинику, сейчас договорюсь.

– Что с ней?

– Накачана наркотиками по самую макушку, я здесь ее не выведу, только в стационаре, платно, очень дорого.

– Естественно, – ответил я, – давай вызывай машину, медсестру, чтобы сопровождала.

Пока Геннадий терзал телефон, я пошел наверх, к сейфу. Вытащил пачки денег, вновь уронил конверт с завещанием, разозлившись на себя, я не стал закрывать сейф, а побежал вниз, сжимая деньги, предназначенные в оплату за клинику.

Наконец все уладилось. Риту погрузили в машину.

– У нее нет паспорта, – напомнил я, – его отобрали в связи со смертью.

– Ерунда, – отмахнулся врач.

– Гена, – сказал я.

– Что?

– Ты ведь давал клятву Гиппократа.

– Естественно.

– Очень прошу тебя, никому ни слова о том, что Рита «ожила», понял?

– Не волнуйся, – ответил терапевт, – не дурак. Сам лучше ложись в кровать, а то на привидение похож. Хочешь, давление померю?

– Нет, спасибо.

– Тогда быстро в кроватку.

– Спасибо, Гена, – улыбнулся я.

– Давай, не болей, Ваняша, – ответил доктор и убежал.

Я смотрел ему вслед. Вот ведь странно. Мы знакомы не первый год и до сих пор вели себя крайне светски. «Добрый день, Геннадий Сергеевич». – «Мое почтение, Иван Павлович». А сегодня вдруг я обратился к нему просто: «Гена», а он мигом ответил: «Ваня». И готово, стали почти друзьями. Может, зря я всегда держал дистанцию между собой и другими людьми? Может, следовало быть проще?

Решив больше не думать на эту тему, я пошел искать Люси и нашел ее в спальне Норы, на кровати. Девушка лежала поверх покрывала. Глаза ее были закрыты, ровное, мерное дыхание показывало, что Люси спит. Устала, бедняжка, даже не сняла голубой юбочки и свитерка.

Ощутив неожиданный укол нежности, я закрыл свою «подельницу» одеялом и пошел к себе. Внезапно в голову пришло сравнение, красивое, поэтическое: в своем новом наряде Люси похожа на птицу счастья и удачи, как известно, она синего цвета и появляется в жизни человека только один раз.

Глава 32

Меня разбудил телефонный звонок.

– Вава, – тарахтела Николетта, – немедленно включи телевизор, шестой канал, быстрей.

Плохо соображая, что к чему, я понесся в гостиную и щелкнул пультом. На экране возник потный мужик в косухе.

– Запретить курение, – рявкнул он.

– Нет, ты видишь, – неистовствовала маменька, – это твой двойник! Просто близнец! Нет, только посмотри! Такой жуткий парень, совершенный зверь, абсолютно не интеллигентный, явно не нашего круга, но как похож! Просто до омерзения! Вылитый ты! Бывает же такое!

– Ага, – выдавил из себя я, – случается.

Николетта продолжала тарахтеть, я отодвинул трубку подальше от уха и стал смотреть передачу. Следовало признать, выглядел я жутко.

– И представляешь, как ему не повезло, – визжала матушка, – просто ужас! Сначала дача в Воропаеве исчезла, теперь этот клуб сгорел! А он был, оказывается, хозяином, кто бы мог подумать! Ведь знала, что он занимается бизнесом, но не предполагала каким! Честно говоря, не слишком благородное занятие держать клуб с танцульками, прямо-таки моветон, но зато какие деньги…

– Постой, – протянул я, – ты о ком? Кто потерял дачу в Воропаеве?

– А какое место было, – верещала Николетта, – милый дом, на калитке флюгер стоял, так оригинально, мне нравилось. У нас ведь был с ним роман, ах, проговорилась! Ну да не беда, ты меня простишь, мы тогда были молоды!

– У кого была дача в Воропаеве, – рявкнул я, – кто хозяин «Ванильного зефира»?

– Ну, милый, я же уже сказала, – обиделась Николетта и назвала фамилию.

И тут мне мигом стало ясно, что к чему. Швырнув трубку на диван, я влетел в кабинет, открыл сейф и сделал вещь, о которой на днях и помыслить не мог. Вынул конверт, вскрыл его, вытащил завещание и уставился в текст. Так. Рита могла распоряжаться деньгами только после своего тридцатилетия. До этого капиталом должен был управлять опекун. Он же наследовал средства в случае смерти Норы и девушки.