Букет роз

Как же убить его, чтобы не попасться? Ломом по голове? Нет, он может закричать. Надо что-то другое… На обочине дороги валялся толстый мешок из-под цемента. Должно быть, его кто-то обронил. «Вот это подходяще! — обрадованно подумал Усатый ага. — Без звука». Схватив мешок, он прибавил шагу.

Из-за шума работающих кругом машин полицейский не слышал его приближающихся шагов. Обрадованный добычей, он шел медленно, должно быть обдумывая счастливый рапорт начальству.

Подул встречный ветер. Усатый ага обрадовался: под ветром легче приблизиться. «Дуй сильней! — мысленно говорил он ветру. — Изо всех сил дуй!»

Часто надоедающий бакинцам, резкий северный ветер был теперь таким желанным! Природа помогала Усатому аге. Шум машин усиливался воем ветра. Где-то жалобно скулила собака, гремел под ветром оторвавшийся лист железа. «Должно быть, на крыше котельной, — успел подумать Усатый ага и тотчас упрекнул себя: — Черт знает о чем думаю! Надо торопиться». И он еще прибавил шаг.

Наступил решающий момент.

Медлить было больше нельзя. На всякий случай он прикрыл лицо платком, в который обычно завертывала ему жена хлеб, поглубже надвинул на глаза черную папаху. Приблизившись к полицейскому на два шага, он прыгнул ему на спину, свалил на землю, несколькими ударами кулака оглушил, вытащил из его кармана заветную пачку бумаг и натянул ему на голову мешок. Едва ли все это заняло больше минуты.

На счастье Усатого аги, полицейский попался хлипкий. От его могучего кулака он не скоро опамятовался. А когда пришел в себя, стащил с головы мешок и огляделся, кругом было пусто, только выл ветер и вдалеке скулила собака.

3

Мустафе не спалось. Он был председателем тайного забастовочного комитета, и предстоящие события его крайне волновали. Будут ли единодушны люди? Пойдет ли на уступки хозяин? А вдруг вызовет полицию? Нефтяники — народ боевой, но и среди них найдутся малодушные. Одна паршивая овца может погубить все стадо.

Ему не нравится Касум. Говорят, что он провокатор и доносчик. Возможно. В последние дни он то и дело попадается Мустафе на глаза. Уж не шпионит ли? С ним нужно быть всегда начеку. Посоветоваться бы с кем-нибудь, поделиться опасениями. Но это сейчас невозможно. К кому пойдешь ночью? Одиночество! Ах, как это тяжело! До каких же пор Мустафа будет жить бобылем? Сколько можно говорить с самим собой? Просто хоть домой не приходи! Хорошо он чувствовал себя только на работе, среди друзей. Но ведь у каждого своя семья! Только он одинок, как травинка в поле…

В лучшую пору молодости Мустафа был сослан в Сибирь. За что? Убил кого-нибудь? Воровал? Нет! За то, что смело высказывал свои мысли, не терпел несправедливости, защищал товарищей-рабочих перед полицией, за то, что разъяснял рабочим: действовать нужно сообща… Разве это Преступление?

Около месяца Мустафа ехал в арестантском вагоне с решетками на окнах. Каким только унижениям не подвергали его в пути жандармы! От голода и мук он совсем выбился из сил. На мрачно знаменитые Ленские прииски он прибыл зимой, в сорокаградусный мороз. Холод пронизывал до костей. Но мир не без добрых людей. Русские рабочие дали ему старую шубу, хоть и не по размеру большую, дали залатанные валенки и варежки. А главное — он нашел тут верных друзей, и Сибирь оказалась не такой страшной, как о ней рассказывали в дороге.

Теперь он часто рассказывал рабочим о своих сибирских друзьях. С виду хмурые, с суровым взглядом, сибиряки добродушные, сердечные. Сибирский рабочий готов последним куском хлеба поделиться с товарищем.

Большинство сибирских рабочих — либо политические ссыльные, либо дети политических ссыльных. Почти все грамотные, они отличаются тесной спайкой, взаимной выручкой. Окруженный такими друзьями, Мустафа не тосковал в Сибири и не чувствовал себя одиноким. Скоро он включился в подпольную революционную организацию и стал ее активистом.

Положение рабочих на золотых приисках в то время было очень тяжелым. Владельцы приисков вели тут себя как в завоеванной стране: людей за людей не считали. В ответ на произвол подпольная большевистская организация готовила забастовку. Она началась 17 апреля 1912 года грандиозной политической демонстрацией. Золотопромышленники вызвали войска и утопили демонстрацию в крови. Огнем и железом они хотели усмирить рабочих, а разбудили всю Россию.

Мустафа участвовал в забастовке и в демонстрации и был живым свидетелем расстрела тысячи людей. На всю жизнь в памяти остались обагренный кровью белый снег, крики раненых, стоны умирающих, плач женщин и детей. Ему казалось, что плакало все вокруг: и непроходимая тайга, и река Бодайбинка, и хмурое, серое небо… Но уже тогда в вое ветра, взвихрившего над расстрелянными снег, Мустафа услышал грозный призыв к мести. И народ бескрайней страны услышал этот призыв. Страшная весть о Ленском расстреле мгновенно облетела Россию и взбудоражила миллионы людей. События, начавшиеся 17 апреля 1912 года в далекой Сибири, завершились в феврале 1917-го свержением царизма.