Бухара в Средние века. На стыке персидских традиций и исламской культуры

Когда правитель был силен, он консолидировал властные группы своего государства, но, как уже упоминалось, когда правитель терял силу, военная партия доминировала над правительственной. Однако военные не узурпировали положение бюрократии, а скорее действовали через своих марионеток среди чиновничества. Различия между тремя классами влиятельных людей в государстве Саманидов установлены более чем точно. Практически можно охарактеризовать эти три класса как касты, своего рода продолжение идеального, состоящего из трех частей общества доисламского Ирана: стоявшие над массами жрецы, воины и писцы. В то время в государстве Саманидов тремя институтами влияния и власти являлась армия, возглавлявшаяся главнокомандующим, бюрократия под руководством премьер-министра и религиозные лидеры с ведущим ханафитским судьей во главе. Последних также можно описать как юридическую ветвь правительства, но не подлежит сомнению то, что религиозные деятели все больше и больше рассматривали себя отдельно от правительства, пока под конец не отказались поддерживать сопротивление Караханидам на основании того, что они выше борьбы за власть. Однако бюрократия превратилась в чисто гражданскую службу, устанавливая определенные правила и стандарты и при этом готовая исполнять приказы любого победителя в борьбе за власть. Таким образом, инструментом исполнительной власти в государстве оставался только эмир со своей армией. Армия из рабов была надежнее, чем наемная, поскольку рабы соблюдали определенную преданность своим хозяевам. Но заложенный Исмаилом прочный фундамент консолидации всех групп к концу X столетия перестал существовать. И с этого времени ключевым словом в исламских теориях государственного строительства стало не кооперация, а уравновешивание одной стороны за счет другой; и правитель, ради сохранения собственного существования, должен был обладать незаурядным умом, чтобы стравливать друг с другом могущественные группы или фракции. В этом, как я считаю, и заключалась одна из основных причин падения Саманидов.

То, что бюрократия и военные рассматривались совершенно отдельно друг от друга, даже на самых высших уровнях Саманидского государства, указывает на присвоение эмиром титулов или, лучше сказать, почетных эпитетов («лакаб» по-арабски). Теоретически, только халиф мог раздавать почетные титулы, однако правитель Бухары, как представитель халифа, также обладал данной прерогативой. Сами саманидские правители не носили длинных титулов и в течение жизни обычно звались по имени отца («куня», отчество); таким образом, сподвижники Исмаила обращались к нему как Абу Ибрагим. После смерти правителей упоминали по эпитетам, таким как «аль-шахид» – мученик, в применении к Ахмеду ибн Исмаилу, и «аль-садид» – праведный, в отношении Мансура ибн Нуха. Однако порой на монетах саманидских правителей мы находим лакабы наподобие «аль-малик аль-муайяд» – «царь милостью (Божьей)» и др. Следует отметить, что титул «маула эмир аль-муминин» – «вассал главы правоверных (то есть халифа)» показывает юридическую подчиненность Саманидов Багдаду. Низам аль-Мульк и другие более поздние авторы превозносят Саманидов за их простоту и отсутствие претенциозности, что являлось разительным контрастом с пышными гиперболами, которые присваивали себе в качестве титулов более поздние правители.