Бухарин. Политическая биография. 1888 — 1938

Один очевидец с восхищением рассказывал о том, как Бухарин высмеивал либералов «со злой и тонкой иронией», другой — как он обрушился на правое крыло большевиков на рабочем митинге: «На трибуну поднялся взбешенный, неумолимо логичный Бухарин, чей голос извергал удар за ударом. Собравшиеся слушали его с горящими глазами» ^{225}.

Как и позднее, его репутация в 1917 г. упрочилась благодаря его литературным работам — потоку статей, передовиц, прокламаций и манифестов (включая и некоторые из наиболее известных партийных деклараций), регулярно публиковавшихся в «Социал-демократе» и «Спартаке» ^{226}. С неослабевающим напряжением продолжалась и его теоретическая работа. Марксисты, пояснял он, «никогда не обязывались приостанавливать теоретическую работу даже среди самых жестоких классовых битв» ^{227}. (Можно вспомнить, что и Ленин так же работал над «Государством и революцией».) Следуя этому, Бухарин, несмотря на бурные события лета и осени, публикует статьи, в которых излагает российским читателям свои идеи об империализме и современном капитализме. Он пишет единственную среди своих работ историческую брошюру — яркий, популярный отчет о текущих событиях, озаглавленный «Классовая борьба и революция в России». Эта книга, написанная по примеру знаменитых статей Маркса о французской политике, была опубликована в июле 1917 г. и получила широкое распространение среди читателей; позднее один из большевиков с восхищением писал, что она является «лучшим очерком революции 1917 г.» ^{228}.

В дальнейшем 1917 год рассматривался как пробный камень политической карьеры всякого большевика, как время, когда его поведение навсегда повышало или понижало его авторитет в партии. В этом смысле 1917 год решительно утвердил Бухарина как одного из вождей партии. К октябрю только горстка большевиков любого поколения могла сравниться с ним по своей роли в партии: ветеран революции 1905 г., подпольщик, интернационалист, теоретик, редактор, публицист и революционный трибун.

Личный вклад Бухарина не может, однако, приуменьшить той существенной, очень важной роли, которую сыграли остальные молодые москвичи в победе большевиков в 1917 г. Молодые москвичи, каждый в отдельности и коллективно, в качестве руководителей Московского областного бюро и благодаря своей радикальной позиции добились для партии выдающегося успеха на выборах в Московский Совет и Городскую думу и помогли Ленину в его попытках убедить колеблющихся большевиков поддержать вооруженное восстание в Петрограде 25 октября ^{229}. За ним последовало Московское восстание, в котором руководящую роль играли лидеры Бюро и их сверстники.

Более длительное и кровопролитное, чем в Петрограде, Московское восстание встретило ожесточенное сопротивление и продолжалось до 2 ноября ^{230}. Бухарин составлял, вносил и отстаивал революционные декреты Московского Совета, от имени которого проводилось восстание, и Военно-революционного комитета, чей бюллетень он редактировал. Смирнов, который руководил военными операциями, Ломов и два других молодых москвича — Н. Муралов и Г. Усиевич — были руководящими членами Комитета (Осинского в это время не было в городе) ^{231}. Подавив сопротивление и одержав победу, московские большевики выбрали двух представителей для официального сообщения новому революционному правительству в Петрограде. Были выбраны двое — Бухарин и Стуков, символизировавшие триумф Бюро и поколения 1905 г. ^{232}.

Роль Бухарина и его друзей в радикализации большевизма имела политические последствия и после Октября. Их праведная воинственность, пренебрежение к предостерегающим голосам и периодически проявлявшаяся солидарность вызывали раздражение более старых руководителей, которые, в добавление ко всему, чувствовали, что их оттесняют в сторону молодые ^{233}. Хотя и ослабленная временно победой революции, эта затянувшаяся обида дала себя знать позднее, когда молодые левые уже не выражали ленинского мировоззрения ^{234}. В то же время успехи молодых москвичей в 1917 г. подкрепили их веру в свое собственное политическое благоразумие и в действенность бескомпромиссного радикализма. В отличие от Ленина (который сам принадлежал к старшему поколению) они не спешили отказаться от максималистского духа 1917 г. или хотя бы умерить его, когда это могло показаться полезным. Отчасти в результате этого они выступили в начале 1918 г. инициаторами первой внутрипартийной оппозиции в Советской России — «левых коммунистов». В этом качестве они настаивали на том, что радикализм, который привел большевиков к власти, уместен и в политике уже правящей партии. В 1917 г. о таких вопросах практически не задумывались.