Буква Z (ЛП)

– Заткнись, Мэтт, – повторил он. А потом опустился на меня сверху, и я сразу оставил попытки протестовать. Честно говоря, я успел забыть, насколько это приятно, быть у него внутри. Я забыл ощущение тесноты и жара, забыл интенсивность этого ощущения. Такой секс случался между нами всего три раза – все три больше года назад, – но Джаред еще никогда не бывал, как сейчас, сверху. Это было потрясающе, и я немедленно понял, что долго не продержусь. Я ухватился за его бедра и ощутил, как под моими ладонями перекатываются твердые, мощные, закаленные мускулы, пока он то поднимался, то опускался, сидя на мне верхом.

Его руки легли ко мне на живот. Пальцы начали ласкать линию волосков, следующую от моего пупка вниз. Во время секса он закрывал глаза, но я знал, как сильно ему нравится чувствовать мою грудь, мой живот и ту дорожку волос, которой он с самого начала был одержим. Он двигался медленно, и смотреть на его лицо было блаженством. Его глаза были закрыты, а губы слегка раздвинуты. Я любил наблюдать за его лицом, когда он был охвачен страстью.

Смазка еще была на постели, и я, выдавив на ладонь немного, сделал то, что недавно делал он для меня – зажал его головку в кулак и, когда он приподнялся, позволил его члену пройтись в тисках своей ладони вверх. Он даже сбился с ритма. На секунду застыл на самом кончике моего члена и со своим членом в моей руке, а потом застонал – как же мне нравилось в такие моменты смотреть на его лицо – и опять начал двигаться, уже быстрее, чем раньше.

Наблюдая за ним, я из последних сил сдерживался, чтобы не кончить. Он ускорялся, насаживая себя на меня все сильнее и чаще, и, когда мой член достигал самой глубокой точки внутри, тихо постанывал. Мои же стоны были довольно громкими. Да еще кровать скрипела, как сумасшедшая, и билась спинкой о стену. Но по счастью мы были в Вегасе, и можно было не волноваться, что на нас станут жаловаться. Когда его движения стали почти неистовыми, я понял, что он уже близко. Продолжая ласкать его, я старался попадать в его ритм, пусть он и стал совсем неровным и лихорадочным.

Я сжал его крепче, и его глаза распахнулись. На секунду его взгляд замкнулся на моих глазах, затем соскользнул к груди, к животу и ниже. Он посмотрел на мою руку, ласкающую его член, и из его горла вырвался низкий стон.

Я знал этот звук. Я знал, что сейчас он кончит. Он запрокинул голову, взялся позади себя за мои бедра, выгнул спину и, вскрикнув, кончил так мощно, что первая струя шлепнулась мне на плечо. Я наконец перестал бороться со своей собственной кульминацией, и если люди из соседнего номера пропустили стук кровати о стенку, то меня они услышали точно.

Когда ко мне вернулась способность думать, я открыл глаза и увидел, что он, поглядывая на меня, усмехается.

– Мы можем сделать это еще раз? – спросил он игриво, в точности повторив то, что я сказал ему после нашего первого секса.

Я рассмеялся и подыграл ему.

– Что, прямо сейчас?

– Господи, нет. В смысле, когда ты снова сможешь пошевелиться.

И тут я понял, что впервые после такого секса не почувствовал себя странно. Да, формально активную роль выполнял я, но он ни в коем случае не был мне подчинен. Почему-то это возымело решающее значение.

Я протянул руку и захватил пригоршню его волос, а он позволил мне притянуть себя вниз. Я остановился ровно за момент до того, как его губы должны были коснуться моих.

– Я люблю тебя, – проговорил я. Мне нравилось наблюдать за тем, каким становилось его лицо, когда я признавался ему в любви. Он всегда реагировал одинаково: его глаза закрывались, он склонял голову набок и немножечко улыбался. Словно где-то в глубинах его души хранилась маленькая коробочка с дорогими ему моментами, и всякий раз, когда я говорил ему о своих чувствах, он на миг прикрывал глаза, чтобы спрятать мои слова в то секретное место.

Его глаза снова открылись, и он улыбнулся мне.

– Я полюбил тебя первым.

Я непроизвольно расхохотался.

– А это-то здесь при чем?

– Это значит, я выиграл.

– Хорошо, – согласился я и поцеловал его. – Ты выиграл.

Он сходил в ванную и принес полотенце, чтобы я мог вытереть то, что он оставил у меня на животе и груди. На мне все еще были ботинки, а вокруг щиколоток болтались брюки, и, пока я снимал их, мне стало смешно.

– Не мог сначала дать мне раздеться?

– Ты что это, жалуешься? – шутливо спросил он, забираясь в кровать.

– Ничуть, – ответил я, ложась ему за спину.

– По крайней мере, ты бодрствовал, – поддразнил меня он.

– О, теперь ты жалуешься?

Я не видел его лицо, но знал, что он улыбается.

– Ничуть.

Убрав его волосы так, чтобы они не щекотали мне нос, я начал водить кончиком пальца по светлым веснушкам, покрывающим его плечи.

– Так ты скажешь мне или нет? – через пару минут спросил он.