Буквари и антиквары

Джордж добр и щедр, но, кажется, у него нет души. Слушая пение в опере, он восхищается высокими нотами, как будто они важнее или красивее низких. Он охотно водит меня на выставки, но его суждения о картинах, прости меня, глупы! Он рассуждает о количестве краски и размере холста. Отдавая предпочтение большим картинам в богатых рамах.

Ты, конечно, напишешь, что абсолютное следование долгу, любовь Джорджа ко мне и его прекрасные манеры гораздо важнее для семейного счастья, чем тонкое понимание искусства. Мало ли перед нами примеров одухотворенных знатоков поэзии (и даже самих поэтов), неверных своим женам, которые мотовством и бесстыдным поведением доводят их до чахотки и ранней смерти!

Ты права.

Я обязана быть спокойной и приветливой. Не кукситься и не впадать в угрюмость, на которую не имею ни малейшего права. Мой долг позволить Джорджу быть счастливым. Я стараюсь, поверь! Но мне скучно! Скучно!! Скучно!!!

Приезжай, Мэри, умоляю тебя! Мы будем гулять по парку и читать друг другу любимые стихи. И если мне вздумается загрустить или даже заплакать, я скажу Джорджу, что мы с тобой поссорились, и для него это будет успокоительным ответом.

О, Мэри, приезжай! Я не плакала с самой свадьбы – скоро три месяца. Если ты промедлишь, я утону в своих невыплаканных слезах.

Передавай мой привет твоей матушке и братьям.

Ожидающая тебя каждый день, тоскующая по тебе каждую минуту

леди Глэдис Фитцкларенс».

Пять писем

Первое письмо

Мистер Макдермотт закончил завтрак, допил последнюю чашку кофе, утер губы крахмальной салфеткой и придвинул серебряный поднос с письмами, прибывшими утренней почтой. Несколько приглашений он отложил в сторону, чтобы написать на них вежливый отказ, счета просмотрел и велел передать секретарю, запоздалое поздравление с днем рождения раздраженно скомкал и вскрыл, наконец, конверт, подписанный знакомым почерком своего постоянного корреспондента миссис Стерн. Миссис Стерн писала:

«Дорогой друг! Сегодня исполнилось пять лет с того дня, как я впервые написала Вам записочку, в которой восторгалась Вашими сонетами.

Вы ответили мне теплым, умным, необыкновенным письмом. С тех пор наша переписка приняла совершенно необычный характер. Я пишу Вам каждый день и каждый день получаю Ваши ответы. Доверительность нашей связи совершенно немыслимая. Я и на исповеди не всегда готова рассказать то, что пишу Вам, не задумываясь, по многолетней привычке.

Вскрывая зеленоватый конверт, подписанный Вашей рукой, я чувствую, что у моей жизни есть смысл, что ее наполняет что-то настоящее, значительное. И все же теперь я должна Вам сказать слова, которые, вероятно, опустошат мое будущее.

Вы пишете, что Ваша легавая ощенилась. Что Кларенс захромал на левую заднюю ногу (мне ужасно жалко). Что прощелыга-управляющий не уведомил Вас о пожаре в Сассекском поместье. Что Вы дурно спите. Что бочонок хереса, присланный Вам из Андалусии, разочаровал Вас. К тому же херес вредит Вашему пищеварению. Что во вторник Вас замучил приступ подагры и что Вы стыдитесь банальных рифм, которыми теперь приходится довольствоваться.

Не хотите ли один раз поинтересоваться моим сном и здоровьем?

Я написала Вам две недели назад о своих огорчениях. Четырнадцать писем я распечатываю дрожащими пальцами – ни в одном нет вопроса, что за огорчения меня постигли. Вы эгоистичны и равнодушны. Вам нет дела до меня. Вы лениво принимаете мою дружбу, привязанность, заботу, восхищение, оправдание, поддержку, готовность в любое мгновение утешать и развлекать. И не даете взамен ровно ничего.

Вы можете возразить, что ничего этого не просили и что это только докучает Вам. Я вполне готова к такому ответу. И даже не затрудняйте себя. Молчание будет мне понятно, как и слова.

Если наши отношения имеют для Вас какую-нибудь ценность, постарайтесь их наладить. Если нет – сегодня я к этому готова».

Мистер Макдермотт улыбнулся, аккуратно сложил письмо и сунул в карман сюртука.

– Что пишет миссис Стерн? – поинтересовалась жена, уже просмотревшая свои письма.

– Муж ее дочери Маргарет назначен послом во Францию. И конечно – благодаря обаянию и такту своей жены. У предыдущего нашего посла жена была редкостная дура. Это даже пару раз привело к дипломатическим дрязгам.

– Да, Маргарет – очаровательная женщина, – подтвердила миссис Макдермотт. – Вообще Стерны прекрасно воспитали своих детей. Я слышала, Джеймс уже полковник. И его дочь прочат за герцога Норфолка.

– В письме сказано, что помолвка ожидается на днях.

И, не повышая голоса, он обратился к слуге:

– Мишель, мне нужно в кабинет.

Лакей взялся за ручки кресла и плавно покатил его по длинному коридору, устланному ковром.

Усевшись удобно к огромному письменному столу, мистер Макдермотт открыл бювар, неторопливо достал из него лист с золотым обрезом, обмакнул перо в чернильницу и, не задумываясь, написал скверным почерком поэта: «Дорогая миссис Стерн, мне снились скверные сны. Душные ночи этим летом…»

Второе письмо