Булат и злато

Но еще больше о его личном «вкладе» в содержание надписи на медалях говорит вторая медаль, где Лжедмитрий изображен с непокрытой головой и в горностаевой мантии, накинутой на плечи. Именно здесь наблюдается фантастическое нагромождение титулов, которое не мог бы позволить себе ни один опытный дипломат той эпохи. Впрочем, медаль эта и судьба ее весьма загадочны. Здесь совершенно отсутствует элемент парадности, условности и идеализации объекта изображения в отличие от первой медали. Изображение обнаруживает удивительное сходство с гравюрой 1606 года, принадлежащей авторству Луки Килиана, хотя портрет на медали изображен в другом ракурсе. Очевидцы писали, что «царевич» был ниже среднего роста, непропорционально широк в плечах, почти не имел талии, руки его были разной длины, шея коротка. Возле широкого тяжелого носа сидели две бородавки, а весь образ этого человека был исполнен грубой силы. Все это убедительно передано как на гравюре 1606 года, так и на медали, только на последней отсутствуют бородавки. Сходна даже одежда. Известно, что штемпели медали хранились в Кракове и были вывезены оттуда в XVIII веке Петром Первым. Хранящиеся в наших музеях медали — не оригиналы, а новоделы, чеканенные этими штемпелями. Остается загадкой — была ли действительно приготовлена данная медаль при жизни Лжедмитрия или это позднейшая подделка, копирующая образ, созданный Лукой Килианом? Или же штемпели медали были резаны в 1605–1606 годах, но дальнейшее развитие событий не позволило использовать их по назначению и медали с изображением «императора», «короля», «цезаря», «царя и великого князя Московского» так и не увидели свет?

Безусловную поддержку в своих притязаниях на пышный титул Лжедмитрий получил только у иезуитов. 10 апреля 1606 года из Рима в Москву были отправлены письма с инструкциями самому Лжедмитрию, Марине и ее отцу. В письме к московскому царю, где настойчиво проводилась мысль о необходимости обратить все силы России на борьбу с турками, в вопросе о титуле папа принял сторону самозванца: «Так как между королем польским и его светлостью… существует недоразумение касательно титула его светлости, то должно стараться о том, чтобы ради маловажности этого дела не было забыто благо всего христианства. Хотя его святейшество решилось прекратить этот спор, но он сделает все, что может послужить к сохранению и увеличению достоинства его светлости». Папский нунций Рангони, внимательно следивший за действиями Дмитрия чуть ли не с первых шагов его политической карьеры, дал ему по разрешению папы такой титул, который вполне должен был удовлетворить политические притязания московского самодержца. В переводе этот титул звучал так: «Светлейший и непобедимейший монарх Димитрий Иоаннович цезарь и великий князь всея России, а также всей Татарии и других королевств многих господин монархии Московской подданных господин и король» (обращает на себя внимание некоторое сходство этого титула с тем, который читается на второй серебряной медали). Папа Павел V принял решение все же признать Дмитрия не императором, а «королем папской милостью».

Готовность пойти навстречу Лжедмитрию была продиктована, видимо, тем, что московский властитель выполнил очень важное требование Ватикана: бракосочетание царя с католичкой Мариной Мнишек было совершено в ноябре 1605 года. Сам папа Павел V писал Лжедмитрию, что брак его есть дело, в высокой степени достойное его великодушия и благочестия, и что этим поступком Дмитрий удовлетворил всеобщие ожидания. «Мы не сомневаемся, — писал папа, — что так как ты хочешь иметь сыновей от этой превосходной женщины, рожденной и свято воспитанной в благочестивом католическом доме, то хочешь также привести в лоно римской церкви и народ московский, потому что народы необходимо должны подражать своим государям и вождям».

Поддержка Рима придавала Лжедмитрию твердости. Через папского нунция Рангони он дал понять польским послам Олесницкому и Гонсевскому, что настаивает на своих титулах и никаких своих обещаний о территориальных уступках Польше выполнять не намерен. Разговор этот состоялся во время дорожной встречи Рангони, направлявшегося из Москвы в Рим, с послами, снабженными инструкциями Сигизмунда III об основных условиях договора с московским властителем; после прибытия в Москву Марины и завершения всех коронационных торжеств в Краков должны были приехать представители Дмитрия с широкими полномочиями, чтобы договориться о расчленении России.

Конец авантюры