Булатов курган

— По пятачку за килограмм. Вот везу в заводскую палатку.

— Что ерунду городишь? — глаза у Горбылева покраснели. — Шутить вздумал?

— Тогда мне с тобой говорить не о чем! Хотел как соседу посоветовать. — Плахов легко вскочил на крыло машины. Мотор заурчал, грузовик тронулся.

— Подожди… Скажи толком: что там? — стараясь заглушить гул мотора, крикнул Горбылев.

— Специализированные совхозы, вот что! — бросил на ходу Плахов, и машина его повернула вправо, где виднелись задымленные заводские трубы.

Горбылев шагнул на обочину и пошел в противоположную сторону, не разбирая дороги. Его никто не удерживал, никто не окликнул.

«Специализированные совхозы, — терзался он. — Разве можно было думать, что они так быстро себя покажут. И надо же, в двенадцать раз снизили цену! Вот ерунда и получилась. Пропали сто тысяч. Конец. Но как же быть?.. А если бы машинами?..»

Перед его глазами встали хмурый Земнов, с колючими глазами Нюська. Он шел и шел, и тропа, как и он, задыхалась от зноя и ныли. А мысли бежали наперегонки, возвращались и снова бежали.

«По пятачку за килограмм! Здоров!.. На недельку бы пораньше, может, конфуз такой не случился бы. Ждал, думал, подрастет капуста. Вот и просчитался…»

Ему до подробностей представилась картина там, на капустном поле, когда недоверчивый Ребров просил Терехову подсчитать стоимость каждого килограмма. Он хвастливо заявил, что все равно сто тысяч получит. И тут же все отступили, а перед ним остался лишь один Денис Прохорович, добродушно улыбающийся в бороду. «Чему он радовался? Неужели знал?» И вдруг в ушах его прозвучал голос Земнова: «Худой ты хозяин, полета нет».

Высунувшись из машин, люди с недоумением смотрели на Горбылева, сгорбленного, растерянного. Таким они его видели впервые.

3

Из города Горбылев вернулся перед вечером. В контору он прошел с опущенной головой, ни с кем не перебросившись словом. В душном, сумрачном помещении стояла мертвая тишина. Терехова остановила на нем вопросительный взгляд. Она точно спрашивала: «Ну как дела-то, Егор Потапович?» Горбылев тяжело опустился на стул.

— Плохо? — Татьяна Васильевна не проговорила, а скорее прошептала, словно опасаясь, как бы не услышали ее вопроса.

— Ерунда получилась! По пятачку за килограмм свалил. И то едва уговорил.

В конторе снова стало тихо. Только в палисаднике на ветвях акации возились воробьи. С улицы доносился приглушенный людской говор. В открытую дверь бесшумно вошел Денис Прохорович. Горбылев окинул его тяжелым взглядом, точно хотел спросить: «Зачем пришел?..»

— Слыхал… — присаживаясь на табуретку, проговорил Цыплаков. — Шила в мешке не утаишь. Как ни сунь, все колется.

— Ты зубы не заговаривай, посоветуй лучше, как выкрутиться. Людям обещал аванс, двор построить, а получилась ерунда на постном масле. В глаза не могу смотреть.

По лицу старика промелькнула едва уловимая улыбка.

«Доволен, вот подлец!» — вскипел Горбылев, но удержался.

— Мясо на рынке не приценялся? — спросил Цыплаков.

— Дорогое, не укупишь. По три рубля за килограмм дерут, — не понял намека Горбылев.

Глаза Цыплакова молодо заблестели.

— Выход сам в руки идет, только сумей взять.

— Ты что имеешь в виду?

— Стадо не обедняет, если пять-шесть коров под нож пустишь да на базар. Не хватит этого, масло бей…

Стекла окон уже потускнели, а они все говорили. Успокоенный Горбылев шутил, втягивал в разговор Терехову, спрашивал ее мнение. Наконец пришли к выводу: сегодня Тихон и Бадейкин освежуют пару коров, а завтра с утра на рынок.

Привязав коров, Жбанова остановилась у калитки. Внимание ее привлек разговор. К скотному двору шли Бадейкин, Тихон и Горбылев. Они о чем-то оживленно говорили. Встречный ветерок относил их слова.

В руках Бадейкина и Цыплакова Жбанова увидела веревки.

— За коровами пришли, — опустив на землю топор, сказал Горбылев. — Завтра поедут на базар с мясом.

Жбанова точно одеревенела. Худая, с приподнятой головой, она стояла в калитке, загородив проход. Казалось, ей нужно сделать огромное усилие, чтобы понять такие простые и ясные слова председателя. Наконец они дошли до ее сознания. Она шагнула к нему, твердо сказала:

— Не выйдет!

— Ерунда какая! — Горбылев сузил глаза, будто высматривал что-то очень важное в ее лице. — Иди, не валяй дурака!

— Скот убивать не дам. Коров только раздоили, а вы под нож. Не выйдет…

— Пойми, колхозу нужны деньги, — пытался урезонить ее Горбылев. — К тому же план по поголовью перевыполнен, сама знаешь.

— Не уговаривай, не девушка, чай.

У Егора Потаповича пересохло во рту. «Вот распустились! На глазах у людей подрывает авторитет…»

— Зря торгуешься. Иди отвязывай, а то поздно! — приказал он.

Бадейкин и Тихон в ожидании, чем кончится разговор, сердито поглядывали то на председателя, то на заведующую фермой.

— Что стоишь? Не то сам отвяжу! — И он шагнул к калитке.

— Не дам ни одной животинки, не дам!.. Разве только через труп мой… — Голос ее срывался.

Горбылев кипел: «Что за ерунда, хозяина колхоза во двор не пускают!»

— А ну-ка посторонись… Не ради шутки пришел!.. — крикнул он.