Булатов курган

К ним подошел Виктор. При свете фар лицо его было бледным. Он с недоверием смотрел то на Надю, то на Петра.

— Это я-то замерзаю? — стараясь не выдать дрожи в теле, слабым голосом спросил он.

— А кто же? — Надя сняла плащ, подала ему. — Одевайся, отец прислал.

От волнения у парня перехватило дыхание. Он набросил плащ на мокрую стеганку.

— Теперь пусть хоть три дня льет, выдержу.

— В нем и звезды недурно считать, — пошутил Петр.

Виктор промолчал. А когда Петр ушел к трактору, он, смущаясь, спросил:

— Ты одна шла, не боялась? Хорошая ты! — Горячей ладонью он крепко сжал ее руку и потянул к себе.

Надя рванулась.

— Ни к чему это, ты же знаешь! — Давая понять, что разговор окончен, она подошла к Петру. — До утра дотянешь?

— Постараюсь. Земля твердая. Пахать еще можно.

Когда Надя вернулась домой, отец еще не спал. Он стоял у печки, в нижней рубахе, босиком, пристраивая на загнетке мокрые сапоги.

— Куда носила нелегкая в такую ночь? — нарочито строго спросил он.

— По делу. — Надя развязала мокрый, со свисающими на грудь концами платок. От быстрой ходьбы лицо ее разрумянилось, глаза блестели.

Кондрат хмуро поглядел на дочь.

— Вот взбалмошная…

— В тебя, папа! — И Надя заразительно засмеялась. Суровое лицо Кондрата тронула улыбка.

2

Уже светало, когда Петр и Виктор решили перекурить. Дождь прошел. С крутых боков Булатова кургана журча сбегали ручейки. Где-то в тумане высоко над головой будили от сна землю вспугнутые гулом машины жаворонки.

— Ну чего же все-таки стало с игуменом? — не терпелось узнать Петру о дальнейшей судьбе монастыря.

— Потом, — недовольно буркнул Виктор. — Как-нибудь при случае расскажу, а сейчас работать надо! — Бросив на пашню окурок, он вскочил на сиденье прицепа.

К концу смены от лугового массива Монастырской пустоши остался лишь небольшой желтовато-зеленый кружок.

Допахивать осталось не более сотки. Монастырская пустошь теперь напоминала темное озеро. Виктор особенно внимательно следил за пластами земли. Он то заглублял лемеха, то приподнимал их почти на поверхность и снова всаживал в тяжелую травянистую почву. Трактор то ускорял ход, то вдруг притормаживал. Петр несколько раз останавливался, осматривал прицеп и, не найдя ничего подозрительного, снова садился в кабину.

Совсем уже к концу пахоты Виктор ясно услышал, как плуг ударился о что-то твердое. Лицо радостно порозовело. «Вот оно где, игуменово золото!» Убедившись, что Петр за ним не следит, он поспешно установил глубину вспашки на прицепе, соскочил на пашню.

Поворачивая трактор, Петр увидел, как Виктор руками рвал землю. Вытащив какой-то металлический предмет, он с раздражением отбросил его в сторону и побежал за прицепом.

Когда работа была закончена, Петр остановил трактор против того места, где рылся Виктор. На пашне желтел поржавевший стержень, напоминающий шкворень.

— Ты что смотрел? — забеспокоился Виктор.

— Проверял глубину вспашки. Как бы снова не напасть на неприятности.

— Можешь быть спокоен. Сделано, как надо!..

Домой они шли неторопливо, оба усталые. Перекинув через руку плащ, Виктор рассказывал об игумене, который отказался поклониться Булату и погиб от его рук. А прекрасная дочь Ока не захотела быть наложницей хана. Она зарыла под курганом золото, а сама бросилась в реку.

3

Деревня просыпалась. У колодцев гремели ведрами хозяйки. Выбравшись со дворов, по сырой земле бродили куры. Взлетев на изгороди, перекликались петухи. Проходя мимо земновской избы, Виктор взглянул на кружевные занавески, за которыми еще теплилась дремота. «Спит», — подумал он о Наде.

— Что, засушила? — прервал его мысли Петр. — Мимо окон спокойно не можешь пройти?

— Много чести! — безразличным тоном бросил Виктор. — Не на ней свет клином сошелся.

— Видел, как ты вчера около нее увивался. — И Петр сочувственно добавил: — С каждым так бывает. А Надя — девушка хорошая.

Эти слова подкупили Виктора. Он собрался было признаться, что Надя давно ему не дает покоя, но удержался. Кто знает, как Петр примет его откровения? Еще насмехаться станет.

У бригадной избушки стоял Земнов. Бугристые плечи его плотно облегала кожаная куртка. Глаза то блуждали по обильно политым зеленям, то останавливались на кругленьких листочках мелкой вьющейся травки, покрывшей обочины дороги…

— У такого тестя не забалуешь, — пошутил Петр. — Пальцем прижмет, и не пикнешь.

— Ну, хватит! — вспылил Виктор. — С тобой по-серьезному не поговоришь.

— Как у вас дела? — спросил Кондрат.

— Кончили… — ответил Петр.

— Молодцы! Теперь пшеницу сеять будем.

Виктор подал Кондрату плащ.

— Спасибо, дядя Кондрат, не он бы — не кончили сегодня. Залил дождь.

— Откуда он у тебя? — удивился бригадир:

— Ночью Надя принесла!

— Вот оно что!.. Ну ладно, давай! — И, забрав плащ, посоветовал: — Ты весь мокрый, иди переоденься, не то сляжешь.

— Ничего, выдержу…

Виктор еще долго стоял на крыльце. Поступок Нади его удивлял и радовал. «Оказывается, сама… Помнит, значит». В душе у Виктора все больше нарастала радость. Думалось, вот сейчас дунет ветер, облака рассеются и откроют ясную голубизну.