Булавки и приворотное зелье

Я воспользовалась случаем и как можно быстрее опорожнила свою чашку в высокий стакан Маркуса. А потом хорошенько всё перемешала спиралькой-палочкой для коктейлей, которой любила помешивать напитки мама. Я скрестила пальцы в надежде, что на вкус оно не будет слишком отдавать уксусом или что Маркус окажется достаточно вежливым, чтобы не высказаться на этот счёт.

Затем я присоединилась к сборищу на кухне.

— Ради бога, Лоис. Нет у тебя вшей! Я вчера проверяла твои волосы. Хватит устраивать спектакль из ничего.

Папа, не любитель спектаклей, уже пошёл обратно в гостиную.

— Что случилось, мам?

— О, Лоис показалось, что она увидела у себя на волосах вошь. Хватит, скоро уже спать пора. Давай пойдём обратно и присядем, пожалуйста. И хватит концертов. Прости, Маркус, ты, наверное, думаешь, что у нас тут сумасшедший дом.

Мама смущённо рассмеялась, и я повернулась, чтобы пойти в гостиную. Когда мы все добрались туда, папа уже прочно захватил диван; Мэгги тёрлась о его ногу. В руке он держал высокий стакан. Он поднёс его ко рту и сделал несколько основательных глотков, за которыми последовала оглушительная отрыжка.

— Джон! — упрекнула его мама.

— Думаю, нам стоит перейти на «Швепс», Рэй. Эта ерунда из супермаркета — ужасная дрянь, — пробурчал папа.

Я не могла пошевелиться. Не могла вымолвить ни слова. Но про себя я вопила «НЕЕЕЕЕЕТ!», ведь папа, считай, уже уполовинил напиток Маркуса.

Напиток, в котором было зелье!

17. Письмо

В понедельник уроки прошли как в дурмане. Мой план сорвал отец, который выпил зелье, предназначенное для Маркуса. Теперь и вправду всё пропало, если папа окажется тем самым «поклонником», на которого был нацелен отворот.

Почему, ну почему я просто не оставила волшебство профессионалам? Ведь только позавчера мама сказала мне, чтобы я не бралась за магию и что её можно использовать лишь в крайних случаях. Но ведь я как раз и решила, что это крайний случай. Если бы я только осталась в комнате с напитками, а не пошла смотреть, что за глупую уловку выдумала Лоис! Тогда я смогла бы проследить, чтобы папа взял правильный стакан.

Я игнорировала все встревоженные взгляды Эди, которые он бросал в мою сторону. У меня не было сил сказать ему, что план по избавлению от Маркуса позорно обернулся против меня. Мэй и Глория во время перемены оставили меня одну, потому что у меня было плохое настроение. Даже Мюррей и Дэн держались на почтительном расстоянии, будто я была чем-то вроде хрупкого украшения, к которому ни в коем случае нельзя прикасаться.

Единственной, кого я замечала, была Сара Джейн, которая тоже казалась погружённой в собственный мир. Она тоже предпочла не играть на перемене во дворе, а тихо посидеть в классе с книжкой. Я наблюдала за ней — голова склоняется над страницами, ноги закручены друг вокруг друга, — и тут заметила, что на её плечах, еле-еле удерживая равновесие, громоздятся два больших тяжёлых камня. Я удержалась от того, чтобы спросить Сару Джейн о них, потому что в ту же секунду поняла, что в реальности их, собственно говоря, не существует. Они видны только мне. Она и вправду выглядела так, словно несёт на своих плечах некий груз.

Возможно, моё положение было не таким уж плохим. С моей мамой всё было в порядке. Она не лежала целыми неделями в больнице, как мама Сары Джейн. У моего папы виднелись тёмная туча над головой и тень, но он всё ещё был с нами — по крайней мере, пока, с горечью подумала я. Мне стоило быть добрее к Саре Джейн. Она всегда была одна, и почти всегда — молчаливая и отрешённая.

— Привет, Сара Джейн, — начала я. — Как твоя мама?

Мистер Боббин просил нас поменьше расспрашивать Сару Джейн про болезнь её мамы — вдруг её это расстроит. Хотя мама всегда говорит, что куда лучше обращать внимание на печальные вещи, которые происходят с людьми, чем игнорировать их. Итак, в нашем случае я последовала маминому совету.

Сара Джейн подняла свои большие карие глаза и посмотрела на меня. В них ярко блестели подступающие слёзы.

— Она сейчас в Кембридже, проходит специальное лечение. Мы надеемся, что она скоро вернётся домой.

— Наверное, ты сильно по ней скучаешь.

— Да, конечно. — Она замолчала, словно пытаясь овладеть собой, но это было совсем нелегко. — Розмари, я не знаю, что мне делать, если она вскоре не вернётся домой.

Слёзы, что стояли в её глазах, покатились по её лицу. Я чувствовала себя ужасно. Может, я поступила неправильно, заведя разговор об этом?

— Не думай об этом. Тебе надо настроиться на хорошее. Всё будет в порядке. Твоя мама вернётся, и ей станет лучше.

— Ты обещаешь, Розмари?

Я погладила её по плечу:

— Да, обещаю. — Я серьёзно на нее посмотрела, надеясь, что она не заметит, что пальцы моей левой руки скрещены за спиной.

— Спасибо, Розмари. — Она одарила меня слабой улыбкой и вернулась к своей книге.