Бульдог (СИ)

В кафе встретились на Горьковской, народу не много, а место удобное — около метро. Меня уже ждали. Я сразу увидел мощную спину в темном джемпере, Витя сидел спиной ко входу, но то ли почувствовал, то ли просто совпадение, но он обернулся и посмотрел прямо на меня. Голубые глаза замораживали, столько в них было обиды. Я раздраженно стряхнул с себя морок и направился к столу. Тоже мне обиженный!

— Я за пакетом.

— Даже кофе не попьешь?

Я поправил очки и плюхнулся в кресло.

— Можно и попить, если угощаешь.

Виктор ухмыльнулся и направился к витрине сделать заказ. Молча, без ответных выпадов, как-то совсем обреченно. А я чуть не взвыл, так мне стало плохо. Ну, зачем вцепился в этот планшет? Что хотел увидеть? Что ему плевать на меня? Так, не плевать. Совсем наоборот. Дышать стало тяжело, а взглянув на пакет с техникой, затошнило. От самого себя. Я вел себя, как придурок, с этим блокированием профиля, с сегодняшним хамством в сети. Это был не я, а, действительно, какая долбанная истеричка.

Ничего уже не соображая, рванул к двери кафе и побежал к метро.

Лишь дома спустя несколько часов смог успокоиться и даже попить чай, облокотившись на подоконник. Городской пейзаж на фоне чернильного неба придавал моей грусти особую специю. Я опустил глаза и стал рассматривать машины внизу, около подъезда. На секунду замер и отпрянул от окна, но потом рассмеялся над своими глюками.

— Это не его джип, идиот! Нужен ты ему с такими закидонами.

И даже не поспорить — штормило меня знатно: от дикого желания обнять до бежать, куда глаза глядят. Вот я и осуществлял второе — бегал.

Рано утром в дверь позвонили. Тихонько подкравшись к двери, посмотрел в глазок. Не хватало еще свидетелей Иеговы, но там стоял Мурат. Я удивленно открыл дверь другу.

— Случилось что-то?

Он посмотрел на меня как-то затравленно и выдавил лишь: — Прости.

Я и сообразить ничего не смог, как мощное тело меня оттеснило вглубь коридора и закрыло дверь. Я с ужасом понял, что это был Витя. В панике рванул в комнату, но не успел — меня перехватили поперек груди и прижали.

— Лень, и долго ты от меня бегать будешь? Может все-таки поговорим?

Я повис куклой, будто все нитки с меня срезали и по-бабски разревелся. От облегчения, что он меня искал, от его просьбы поговорить, несмотря на мои выходки, от теплоты рук и такой мягкой интонации, с какой он произнес мое имя.

Витя развернул меня к себя и стал целовать лицо, поглаживая по спине.

— Гвоздик, ну что ты?

— Витя, прости меня, пожалуйста, — я скорее проныл просьбу, чем нормально ее сказал.

— А ты меня. С самого начала все у нас через одно место было. Предлагаю начать заново. Что скажешь?

Я только еще больше раскис. Оказывается, я еще тот нытик, но его ласковые объятия помогли и вскоре я смог даже в глаза своему бульдогу посмотреть. Он усадил меня к себе на колени, не переставая поглаживать спину, умостившись на маленькой кухонной табуретке. На столе стоял неначатый завтрак. Я покосился на горячие бутерброды, потом на Витю и улыбнулся.

— Может, начнем с завтрака?

Витя поцеловал меня в лоб и согласился с большим удовольствием, но стоило мне встать и подойти к плите, как я охнул и резко развернулся лицом к мужчине, натягивая на голые ноги передник, как школьница. Но было поздно — Витя все увидел, он медленно поднял потемневший от желания взгляд на мое лицо.

— Лень?

— Да? — на гласной я дал петуха.

— У тебя есть нормальные трусы или…?

Я рванул в спальню за домашними шортами, выкрикивая на ходу.

— Нормальные в стирке! — и костеря себя за забывчивость. Как можно было поворачиваться спиной в таких трусах! Джоки были ярко оранжевые и максимально открытые сзади.

Вернувшись на кухню одетым, я быстро положил яичницу по тарелкам, сделал чай и все это время пытался погасить красные уши от стыда. Витя помолчал ровно до того момента, пока я не сел за стол.

— Гвоздик, ты меня с ума сводишь.

Я неуверенно поднял взгляд и решил сказать все, что меня беспокоило:

— Я люблю сексуальное белье, люблю секс, как неотъемлемую часть жизни, но я категорически не приемлю неразборчивых связей, групповушек и легкого поведения, если последнее не элемент игры между любовниками. Понимаю, что мое поведение было обратным таким установкам и мне очень стыдно за него, Вить. Просто ты мне очень понравился.

Витя смотрел на меня очень внимательно, в глазах уже не было даже уголька похоти, лишь только серьезный блеск.

— Лень, ты украл мою реплику.

Я непонимающе посмотрел.

— Просто ты мне очень понравился. — Потом наклонился, дотронулся до лица пальцами, очерчивая скулу и спустился к губам. — А сейчас нравишься безумно.

И чтобы я не успел открыть рот, приложил палец к губам.