Булгаков

Булгаков не принимал у Т. классового подхода к литературе и жизни и веры в грядущее торжество и благотворное значение мировой социалистической революции, его центральной идеи, что "единственным хозяином должен стать коллективный человек", пределы могущества которого "определяются лишь познанием естественных сил и умением использовать их". В образе председателя МАССОЛИТа Михаила Александровича Берлиоза, гибнущего в результате несчастного случая от рук комсомолки-вагоновожатой, а не по вине белогвардейцев или интервентов, как раз и спародирована безосновательная уверенность в грядущем всемогуществе социалистического "коллективного человека", в его способности познать и использовать силы природы и перестроить общество по заранее намеченному плану. Другой образец "нового человека" - Полиграф Полиграфович Шариков из повести "Собачье сердце", жуткий гибрид доброго пса и хулигана-пролетария, которого приходится силой возвращать в первобытное собачье состояние, ибо в человеческом облике он грозит погубить как своего создателя профессора Преображенского, так и натравившего его на Преображенского председателя домкома Швондера.

Все же одну мысль автора "Литературы и революции" Булгаков, вероятно, хоть и с оговорками, но принимал. Т. отрицал противопоставление буржуазной и пролетарской культур и утверждал, что "исторический смысл и нравственное величие пролетарской революции в том, что она залагает основы внеклассовой, первой подлинно человеческой культуры". Автор "Мастера и Маргариты" был безусловным приверженцем такой культуры, но явно полагал, что она существовала задолго до 1917 г. и для ее рождения совсем не требовалась "пролетарская революция". Вероятно, было близко Булгакову и утверждение Т., содержащееся в третьем томе сборника "Как вооружалась революция": "Наше несчастье, что страна безграмотная, и, конечно, годы и годы понадобятся пока исчезнет безграмотность, и русский трудовой человек приобщится к культуре". Председатель Реввоенсовета признавал существование русской национальной культуры, рассматривая Красную Армию и коммунистическую Советскую власть "национальным выражением русского народа в настоящем фазисе развития". Булгаков в письме от 28 марта 1930 г. указывал на "страшные черты моего народа", запечатлел отсталость и незатронутость культурой русского мужика в "Записках юного врача" и в том же письме правительству утверждал себя продолжателем русской культурной традиции, подчеркивая в своем творчестве "изображение интел-лигентско-дворянской семьи, волею непреложной исторической судьбы брошенной в годы гражданской войны в лагерь белой гвардии, в традициях "Войны и мира"". Не исключено, что именно своеобразная приверженность Т. к национальной культуре, пусть и в совсем иной, чем автор "Белой гвардии" форме, предопределила заинтересованное отношение и даже определенную симпатию к нему со стороны Булгакова. Вероятно, для писателя в образе Т. навсегда слились апокалиптический ангел - губитель белого воинства, яркий оратор и публицист и толковый администратор, пытавшийся упорядочить советскую власть и совместить ее с русской национальной культурой.