Бульвар рядом с улицей Гоголя

Он выплеснул остатки чая за дверь и снова поставил на стол. Степа достал из коробки бутылку. Харитон откупорил бренди, отломал от приклеенной к основе из натуральной корковой пробки золотистую крышечку. Разлил гостям по кружкам бренди на глоток. Сам же только понюхал коньяк прямо из бутылки.

— Настоящий, греческий, — пробасил Харитон.

— Двенадцатилетний, так что можно считать — древнегреческий, — Степа чокнулся с Артемом и опустошил свою кружку.

Харитон внимательно, но с улыбкой посмотрел на Степу, словно тот сказал что-то особенное, и щелчком большого пальца подбросил оставшуюся от пробки блестящую крышечку, как подбрасывают монету в орлянке. Обухов завороженно смотрел, как вращается в воздухе крышечка, ему показалось, что все происходит будто немного замедленно.

— Древнегреческий, говоришь? Годится.

Харитон сделал глоток из бутылки и спросил:

— А в Русово вам зачем?

— Служба, — Степа жестом показал на кружку. Харитон плеснул ему еще коньяка. — Яма там какая-то, местные сообщили, что газом пахнет, да и вообще нужно посмотреть, что там за яма у вас такая.

— Яма, — Харитон задумался на мгновение. — Яма да, яма есть. Газом не пахнет вроде.

— Вот и разберемся, — вмешался в разговор Артем.

— На рассвете переправлю вас. Места у меня тут мало, укладывайтесь как-нибудь, если отдохнуть хотите, — Харитон как-то враз сделался хмурым, словно о чем-то крепко задумался, и лег на топчан, всем видом показывая, что разговор окончен.

Артем достал из рюкзака спальный мешок. Степа хмыкнул, наблюдая, как Обухов расправляет мешок возле печки. Майор бросил свой бушлат на пол, снял китель, скрутил его валиком и пристроил под голову вместо подушки.

Артем долго ворочался с боку на бок. В спальнике было жарко. Он расстегнул молнию на мешке, но это не особо помогло. Достал телефон, но, увидев, что ни одно из приложений айфона не сигналит уведомлениями, понял, что интернета нет. Обухову стало не по себе, он зачем-то открыл настройки Wi-Fi и, не увидев ни одного доступного подключения, совсем разволновался. Сеть работала, и Артем даже сделал контрольный звонок на номер точного времени, но наличие сотовой связи и электронный голос информатора совсем не успокоили Артема. Все равно он чувствовал себя так, словно попал на необитаемый остров. Еще минут через двадцать Артем тихонько выбрался из спального мешка, надел пуховик, вышел наружу и сел тут же на крыльце.

Таких ночей он еще не видел. Откуда такая ночь может взяться в городе? Там, в городе, не бывает черного неба из-за ярких огней, пока еще местами оранжевых, теплых на окраинах, но в центре уже вовсю лютует энергосбережение, и теперь огни там мертвенно-бледные. Над городом небо ниже, чем здесь, и свет от энергосберегающих фонарей отражается от него, превращая ночь в черно-белое нечто, что и на ночь не похоже. А здесь — в этом высоком черном небе, похожем на бархат, приколоченный к космосу обувными гвоздями с блестящими серебристыми шляпками, никто не позаботился об энергосбережении. Ополовиненная луна горит так, словно не отражает, а светит сама. Артему показалось, что сейчас стало намного теплее, может, из-за того, что и сам он отогрелся в избе. На том берегу озера уже не горел ни один огонек. Русово спало крепким деревенским сном, скорее всего без сновидений.

Тихонько скрипнула дверь. Степа вышел из дома с двумя кружками в руках и сел на крыльцо рядом с Артемом.

— Держи, — Усаченко протянул кружку Артему.

— Коньяк?

— Остатки.

Степа выпил и достал пачку сигарет.

— Будешь?

— Не курю, — ответил Артем, но тут же добавил: — Хотя давай.

От первой же затяжки Обухов закашлялся так, словно это был последний вдох перед смертью от двусторонней пневмонии. Артем бросил сигарету:

— Не стоило пробовать.

Степа курил так вдохновенно и вкусно, что Обухов пожалел, что он не курящий.

— Стёп, а ты как в МЧС оказался? — спросил Артем Усаченко.

— Прозвучит странно, но я хотел людей спасать. Артем после этих слов пожалел, что задал такой вопрос.

— А ты? — спросил Степа Артема.

— Да само как-то. Отец повлиял. Сказал, что, если где-то и есть перспектива, так только там, где государство. Стабильности, наверное, хотелось.

— Отцу или тебе?

— И мне, конечно.

— Ясно, — Степа докурил сигарету, затушил и положил окурок в пустую теперь пачку.

— Ну извините, что я тут не про защиту родины, — бросил Обухов, в ответ майор только улыбнулся.

— Да и я не про родину. Знаешь, что для меня родина?

— Ну?

— Сгоревший кинотеатр.