Бумага и огонь

– Какой год? – спросил Томас. Вульф не ответил. – Сэр? Какой год?

– Если переводить с китайского календаря? Тогда восемьсот шестьдесят восьмой, – прошептал он наконец. – У нас отнимали подобные знания на протяжении более тысячи лет. – Его голос дрогнул, и он передал книгу Томасу, отвернувшись и уставившись на другие стеллажи, занимающие этаж. – Сколько же их здесь? И сколько раз подобное было изобретено и нещадно уничтожено? Эти знания всегда уничтожались снова и снова. Всегда!

Санти отошел в сторону, к самой дальней стороне стеллажа, и внезапно замер, отшатнулся, но потом все же вытащил один томик.

– Ох, dio mio, – прошептал капитан Санти и положил ладонь на обложку, точно хотел спрятать заголовок от остальных. Спрятать имя. Он повернулся и посмотрел на остальных, и все подошли, как будто он просил о помощи. Может, и просил, только безмолвно.

Томас бережно взял книгу в руки и открыл.

– «Об использовании металлических букв для оттиска чернил на бумаге…» – начал читать заглавие он.

– «Для сохранения, архивирования и репродуцирования произведений», – закончил за него Вульф. – Это моя. Мне сказали, ее уничтожили. Все уничтожили. Все, что я написал. Но это неправда. Они все сохранили. – Санти положил руку Вульфу на плечо и замер, опустив голову, однако Вульф, кажется, не замечал этого жеста поддержки. – Сохранили наши исследования, а нас бросили гнить.

– Теперь вы видите, – раздался голос откуда-то с нижних уровней, – каждая из этих книг представляет собой украденную жизнь. Видите ношу, которую я несла каждый день с тех пор, как заняла свою должность. Я хранитель кладбища призраков.

Джесс, Глен и Санти отреагировали одновременно, причем все трое с военной точностью: рассредоточились, вытащили автоматы и приготовились стрелять в случае необходимости. Угрозы, в которую нужно было бы стрелять, пока видно не было; верховная скрывательница, кажется, пришла одна, и ее хрупкая фигура виднелась внизу в окружении круглых полок, рядом с распахнутым кодексом.

Она подняла голову и смотрела на них снизу, высота была такой большой, что Джесс даже не мог как следует рассмотреть выражение ее лица.

– Не беспокойтесь, – добавила она. – Я пришла одна. Хотя глупо с вашей стороны было оставлять дверь открытой. Я думала, что вы хотя бы ее закроете.

Джесс был в этом виноват. Войдя, он был мгновенно поражен увиденным здесь, так что совсем забыл о том, что осталось позади.

– Пришла позлорадствовать? – Голос Вульфа прозвучал сухо и безэмоционально на этот раз, будто бы что-то в его душе сгорело дотла. – Хороший ход, мама.

– Не позлорадствовать, – ответила верховная скрывательница, и без какой-либо помощи железный лифт внезапно опустился прямо до ее уровня, и она вошла. Лифт поднял ее до того самого уровня, где они все находились сейчас, и, когда она подошла к ним, Джесс увидел, каким бледным и измученным было ее лицо. – Всю свою жизнь я была уверена, что знаю, чем являются Библиотека и все мы. Знаю, за что мы боремся в этом мире… пока мне не передали ключ от этого зала. В течение последних трех сотен лет эти залы показывают каждому верховному скрывателю, и то, что они здесь видят, их убивает. Убило и меня. Ноша того, что здесь утрачено… слишком велика.

– И все же ты ничего не предприняла, – подал голос ее сын. – Ничего! Даже когда…

– Да, я ничего не предприняла! Что может сделать один-единственный человек, чтобы остановить этот порочный круг? – Верховная скрывательница сделала сдавленный вдох и отвела глаза. – Когда здесь оказалась твоя книга… я поняла. Поняла, что не могу больше продолжать это дело. Я пыталась тебя спасти, ты ведь знаешь. Пыталась тебя защитить.

– Защитить его? Вы вообще имеете хоть малейшее представление, что с ним сделали? – Санти преодолел расстояние между ним в три широких шага, и Джесс понятия не имел, что бы тот сделал – ударил бы ее, а может, столкнул вниз, – если бы у него был шанс, однако Вульф опередил его и встал между ним и матерью. Санти замер и уставился Вульфу прямо в глаза. Что бы он ни увидел в глазах Вульфа, это заставило его отвернуться.

– Я не виню вас за вашу злость. Никого из вас не виню. За этот ужас. Это самый жуткий грех из всех тех зол, что совершила Библиотека. Я делала все, что в моих силах, чтобы свести его к минимуму.

– Ты имеешь в виду, минимум того, что могла бы, – огрызнулся Вульф в ответ. – Все означало бы, что ты отказалась бы выполнять все указы, отданные тебе. Прекратила бы все это!

– Я не могла все прекратить. Риск того, что каждого, кто мне дорог, наказали бы из-за меня, был слишком велик. Однако ты можешь все изменить, сынок. Все вы можете все изменить.

Джесс больше не мог держать язык за зубами, гнев буквально вскипал у него в груди, и он произнес:

– Вы самая могущественная женщина во всем мире, по любым меркам. Мы же всего-навсего кучка изгоев. Преступников. Предателей. Скорее всего, нас всех убьют сегодня же. С чего вы решили, что мы можем что-то вообще изменить?