Бумажная оса

Вернувшись, я заметила некоторые изменения. Сколько времени я пробыла в туалете? Теперь звучала музыка – а может, раньше я ее просто не замечала – кантри-рок, что-то вроде той, которая всегда громко играет из пикапов старшеклассников. Некоторые пританцовывали. А я ненавидела их всех. Брэд Бантон наливал в рюмки текилу и произносил тосты за футбольную команду. Кто-то протянул мне рюмку. Опустошив ее содержимое, я уронила ее на пол.

Мне казалось, будто я часами бесцельно кружила по комнате, которая, словно декорации, сплющивалась вокруг меня. И, лишь толкнув ее стены плечом, я могла бы запросто снести их. Я парила среди людей, будто среди бумажных кукол, как бы проникая сквозь них. Но они ничего для меня не значили. Никто из них не был тобой. Затем вдруг включился свет, и все замерли в недоумении.

– Черт, неужели? – выпалил кто-то. – Как, уже полночь?

Я стояла в углу. Меня со всех сторон окружали обои с изображенными на них большими бутонами роз, похожих на раковые клетки. Наблюдая, как мои одноклассники, толкаясь, сбиваются в кучу, я утратила навык быстро соображать. Мощный свет обнажил обтягивающие платья, шероховатую кожу, осыпавшуюся тушь. Передо мной появилась Кристи.

– Эбби, ты в порядке? Не волнуйся, я отвезу тебя домой, – она провела меня через комнату мимо перевернутого вверх дном и опустошенного стола с закусками. – Ты забрала свое пальто?

Я примкнула к толпе, устремившейся по направлению к выходу, и вдруг меня ослепило сияние черных бриллиантов. Потребовалось всего мгновение, чтобы сообразить, что этим сиянием являлась ты, Элиза. Ты стояла прямо передо мной в виде трехмерного физического тела. Вырвавшись из объятий Кристи, я подошла достаточно близко, чтобы увидеть твое черное, расшитое стразами платье. Я услышала твой раскатистый смех, и во мне поднялась волна злости.

Вечер выпускников закончился, все вспыхнуло и исчезло в то же мгновение. Почему я не бросилась к тебе, как только ты приехала, и не обняла тебя крепко, словно восполняя все наши потерянные годы? Как же я могла потратить впустую те минуты, те часы, проведенные с тобой в одном здании, вдыхая с тобой один и тот же воздух, – как можно потерять все это вновь? Теперь, подойдя достаточно близко, я могла коснуться твоего обнаженного плеча, чтобы ты повернулась и увидела меня. Но я вдруг остолбенела. Точно во сне, мои ноги приклеились к полу, и ты с каждым шагом отдалялась от меня, снова исчезая, как комета, пролетающая через Солнечную систему на пути к далеким звездам.

И вдруг случилось чудо, и я услышала твой голос. Возможно, ты почувствовала мое присутствие за спиной, потому что внезапно повернулась ко мне, подобно монарху, шествующему в окружении свиты. Воздух в комнате накалился, стал более насыщенным. Встретившись взглядами, в ту же секунду мы узнали друг друга. Ты расплылась в ослепительной улыбке. Быть может, это была твоя обычная дежурная улыбка, отработанная на камеру, но для меня она была такой родной.

Остальные расступились в знак уважения, а ты протис-нулась сквозь них и обняла меня, прижавшись стразами к моему телу, и моя щека коснулась сапфира, свисающего у твоего уха.

Я почувствовала нотки аромата жимолости на твоей шее, который так невыносимо напоминал мне о сладких моментах детства. Одноклассники окружили нас и замерли, прислушиваясь.

– Боже мой, Эбби! Я не думала, что ты здесь! Я так рада, что нашла тебя!

Я взяла тебя за руку и засмеялась, удивленная мелодией, заигравшей в моем теле, напоминающей ноты ксилофона.

– Эбби, моя лучшая подруга!

Ты прижалась ко мне, и будто не было этих десяти лет. И какое теперь имеет значение, какие высшие силы сговорились, чтобы разлучить нас? Главное, что мы снова вместе.

– Пойдем, – скомандовала ты, потянув меня за локоть. Ты повела меня обратно в холл навстречу выходящей толпе и усадила на бордовый диван. Стоящий рядом диван был такой мягкий и воздушный, что тебе пришлось опереться на край подушки, утопая в ней, чтобы увидеть мое лицо. Украшения на твоем платье сияли во всей своей красе как на ладони: были видны все складки и грани искусно расшитого вручную стразами наряда. Находясь почти без сил, я почувствовала, как все плывет перед глазами.

– Эбби, Эбби, я так по тебе скучала, – неразборчиво произнесла ты, качая головой, и на твоем лице отразилась невыносимая печаль. Я поняла, что ты выпила лишнего. – За все эти годы у меня не было ни одной такой подруги, как ты. О, Эбби. Ты помнишь, как мы ходили к Анджело за пиццей? Помнишь, как мы пили рутбир[11], представляя, что это настоящее пиво? – и ты рассмеялась, откинувшись на диване.

Я рассмеялась в ответ и утонула в глубине твоих зеленых глаз.

– Помнишь, как играли в акул у меня в бассейне? – спросила ты, кладя руку мне на плечо.

– Конечно помню, – протянула я.

Затем твой голос стал звучать тише. Ты пристально смотрела на меня, слегка раскачиваясь:

– А помнишь те истории, которые ты придумывала, а потом я их изображала?

Когда ты произнесла это, твои глаза открылись еще шире, сквозь них пронеслась тень, и я поняла, что в тот момент ты вспомнила все.