Бумажная оса

Но это было реальностью. Стены, выстроенные вокруг жизни моей мечты, разрушались. Мои ночные видения превратились в трехмерные сцены, полнометражные фильмы с огромным количеством деталей, словно это происходило наяву. Каждую ночь я могла вспомнить по меньшей мере три, а иногда четыре или пять циклов сна, которые переходили из одного в другой, подобно движениям оркестра. Многие из них повторялись вновь и вновь, лишь незначительно отличаясь друг от друга. Сны были двигателем моего воображения с детства и до сих пор не отпускали меня. Просыпаясь, я четко ощущала, что это происходило со мной наяву, будто меня выдернули из реального места. Годами я рисовала свои сновидения по памяти. Мне уже давно не хватало места в папках для рисования под кроватью, и я начала закатывать рисунки в тубусы для плакатов и убирать их в шкаф.

В последнее время мне все чаще снился сон с участием сатиров. В нем ты была профессиональной танцовщицей в темно-синем гимнастическом купальнике, тонкой фатиновой юбке, пуантах и с бараньими рогами на голове. Выйдя на сцену на лесной поляне, ты собиралась выступать под открытым небом. Там был деревенский амфитеатр с бревенчатыми скамьями, заполненный твоими поклонниками. Ты легко и изящно двигалась в танце, и публика начинала шевелиться. По мере того как танец продолжался, их охватывала страсть. Поднимаясь и расталкивая друг друга, они пытались подойти ближе, пока, наконец, окончательно не штурмовали сцену. Окружив тебя со всех сторон, они превратились в сатиров. Козьи шкуры покрывали их обнаженные тела с волосатыми масками и рогами, с поднятыми фаллосами. Я хотела побежать, чтобы задержать их, но ноги не слушались меня. Я лишь беспомощно наблюдала издалека, как они тебя засасывали.

Днем, когда я не стояла на кассе в «Мейере», я сидела в своей спальне, наслаждаясь фильмами Перрена и перечитывая отрывки из его книги «Ризома и Источник». Я была заинтригована его упоминаниями о Ризоме, его академии в Лос-Анджелесе, спрятанной в горах Санта-Моники. Он был ориентирован в основном на голливудских звезд – актеров, сценаристов, режиссеров, художников по костюмам, стремившихся развить свои творческие способности и мастерство. «Мы все являемся частью некой Ризомы, – говорится в книге, – представляющей собой бесконечный горизонтальный корень, находящийся внутри Источника – великих вод бессознательного, источника всеобщего воображения. Мы зависим от созидательной пищи Источника так же, как корневищные растения зависят от питательных веществ, получаемых ими из воды. Каждый раз, когда мы спим или полностью отключаем наше неугомонное сознание, мы воссоединяемся с Ризомой, возобновляем контакт с Источником и открываемся мощным образам и посланиям». В книге не было фотографий реального кампуса, но мне он представлялся зданием в стиле Гауди, цветущим и зеленым, залегающим на тропической горе, усыпанной пальмами.

Всякий раз, когда я смотрела на фотографию автора на обратной стороне книги, меня словно пронзало стрелой так же, как в тот момент, когда я увидела твою фотографию. Это был портрет в деловом стиле, эффектно освещенный и искусно подчеркивающий пряди бело-голубых волос Перрена, затемняя ямки на щеках и делая светлые глаза более выразительными. Мне казалось, будто его взгляд был устремлен прямо на меня.

Находясь далеко, я все равно была лучшей ученицей Перрена. Я почти выучила главу книги об активном воображении; это был сценарий, написанный специально для меня. Теперь я могла не только переносить свои ночные сны на бумагу, но и делать то же самое наяву, изображая свои видения, тревожные или радостные. Благодаря Перрену я больше не зависела от перепадов настроения, а могла управлять ими с пользой для себя. В моем шкафу было уже двадцать три тубуса, в каждом из которых лежала по меньшей мере дюжина свернутых рисунков – наброски для сотен фильмов. Все, что мне было нужно, – найти человека, который поможет каким-то удивительным образом перенести их на кинопленку, вдохнуть в них новую жизнь и распространить по миру. И я знала, что Перрен единственный, кто был способен на это. Если бы я когда-либо его встретила, он бы сразу это понял. Едва увидев мои рисунки, он бы сразу предложил мне сотрудничество.