Бумажная оса

Оставив чемодан и рюкзак на крыльце, мы с тобой обошли вокруг дома и приблизились к бассейну и веранде, выполненной из голубого песчаника. Твоя веранда будто сошла со страницы журнала Dwell. В ней располагалась мягкая мебель с декоративными подушками, словно целая гостиная вдруг переехала на улицу. Задняя часть дома представляла собой стеклянную стену с видом на каньон. Вдалеке виднелась темная полоса океана. Я никогда не видела ничего более великолепного в своей жизни. Ты наслаждалась этим потрясающим видом каждый день. В этом месте ты засыпала и просыпалась. Возможно, все это являлось фреской, нарисованной специально для тебя: природа в своем непринужденном величии, не уступающая твоему собственному великолепию.

Я проголодалась, и к тому же мне было нужно в ванную комнату, но я не могла собраться с духом, чтобы перебить тебя. Ты оживилась, увлеченная экскурсией по дому, как ребенок, демонстрирующий свои игрушки. Я следовала за тобой по тропинке, по обеим сторонам которой стояли искривленные лимонные и апельсиновые деревья, из-за которых больше ничего не было видно. Это была твоя личная затененная беседка. Подняв с земли спелый лимон, ты поднесла его к моему лицу. И, прикоснувшись носом к восковой кожуре, я уловила его утонченный аромат, ощутив прилив радости.

– Я люблю океан, – начала ты, – но мне не нравится, что вокруг всегда так много людей. Все пытаются найти укромное местечко на пляже, но дома внизу расположены слишком близко друг к другу. Наверху мне нравится больше. Тут так тихо и безмятежно, что иногда я забываю, что нахожусь в Лос-Анджелесе.

Меня вдруг осенило, что именно так ты разговариваешь с журналистами. От близости, витавшей между нами на том самом диванчике на вечере встречи выпускников, не осталось и следа. Но она вернется, я точно знала. Тебе просто нужно было время, чтобы привыкнуть ко мне.

Следуя за тобой в дом, я сжимала лимон в своей руке, как грушу механического тонометра. В фойе висело зеркало в медной раме в мексиканском стиле, в котором я увидела свое собственное отражение, похожее на призрак, и на мгновение мои глаза с черной каймой стали какими-то чужими. Ты водила меня по заставленным вещами комнатам, залитым солнечным светом. Полы были устланы выцветшими турецкими коврами, на которых красовалась модная мебель с признаками искусственного старения. Рядом стоял разобранный диван и висело плетеное кресло-кокон. С потолка на меня смотрел светильник из оленьих рогов. Стены были от пола и до потолка увешаны картинами в не сочетающихся друг с другом рамах и багетах. Я не могла переварить все увиденное сразу.

– Я зайду в ванную комнату, если ты не против.

Я уединилась в уборной, обклеенной обоями с повторяющимся изображением башен-пагод на черном фоне. Это была самая эффектная ванная, которую я когда-либо видела, и я приметила каждую кропотливо выбранную деталь: фарфоровые ручки на кране, дымчатое зеркало, выкрашенное в золотой цвет, с потертостями, мыльницу из зеленого стекла в форме спящей кошки. Мое лицо в отражении казалось затуманенным, и это навеяло мне воспоминания о той ванной комнате, в которой я стояла в пьяном угаре в день встречи выпускников, как раз перед тем, как ты меня спасла.

Когда я вышла, ты ждала меня в коридоре. Ты вдруг улыбнулась мне, и я улыбнулась в ответ. Мы смотрели друг на друга. Это было началом. Прямо здесь и сейчас. Я знала это и чувствовала, что ты тоже знаешь. Это было началом нашей новой совместной истории.

Ты повела меня вверх по лестнице, каждая ступень которой была устлана расписной плиткой «Талавера»[14] в мексиканском стиле, а стены увешаны фотографиями, рисунками и картинами.

– Мне нравится, как ты все тут обставила, – сказала я тебе вслед. – Должно быть, это потребовало много усилий.

– Если честно, не очень. Я наняла дизайнера. Но основную часть предметов искусства выбирала сама.

Мы поднялись по лестнице и вошли в комнату, заставленную книгами.

– На самом деле я не читала ни одной из них. Я выбирала их в основном по торцевой части, – говорила ты, стоя посреди комнаты в свободном платье, опустив руки по бокам; внезапно вдруг ты показалась мне такой уязвимой. – Я особо никогда не читала, ты знаешь.

– Знаю, – улыбнувшись, кивнула я.

Заметив, что мой взгляд упал на розовую люстру в форме осьминога, висящую над твоей головой, ты пояснила: