Бумажная оса

Я была наблюдателем, твоим «хвостиком», домашним животным. Я спокойно относилась к тому, что меня оставляли в комнате ожидания во время примерок одежды или говорили ждать на парковке в машине во время репетиций. И даже к тому, что, встречая очередного знакомого в ресторане «Нобу», ты могла запросто не представить нас друг другу. Очевидно, что по меркам киноиндустрии я была бесполезна в качестве стратегического советника. Я просто находилась рядом, чтобы слушать, сочувствовать и светиться от гордости. Что у меня получалось лучше всего, так это слушать, и я была благодарна небесам за этот навык. Я обожала звучание твоего голоса. Что бы ни исходило из твоих уст – недовольство или пустая болтовня, – я была счастлива слушать это вечно.

Глава пятая

Для премьеры фильма «Вечерня» стилист работал с тобой несколько часов, и, когда ты предстала перед нами, стало очевидно, что богемную девушку заменили архетипом женщины. На тебе было довольно скромное белое, как у невесты, платье до пола, но металлические крючки по бокам, скрепляющие переднюю и заднюю его части подобно листам бумаги, добавляли интригующую нотку. Твои волосы, заколотые невидимками, были уложены волнами на одну сторону. В руке ты держала серебряный клатч, едва вмещающий ключи от машины и губную помаду. Твой стилист помог и мне, разложив передо мной платья для мероприятия. Остановив свой выбор на черном атласном платье с вырезом в форме сердца и расклешенной юбкой, она вручила мне золотые серьги-кластеры.

– Немного красной помады – и все готово, – заверила она. – Ты будешь похожа на Диабло Коди.

Позднее я поинтересовалась, кто это.

– О, такое сравнение от Бьянки – большой комплимент, – пояснила ты, слегка толкнув меня плечом. – Несколько лет назад Диабло Коди была эталоном моды в Голливуде.

Рафаэль, скорее всего, был у своего стилиста. Планировалось, что вы с ним подъедете на лимузине для совместной фотосъемки, а меня высадите по пути. Я должна была оставаться поблизости, но не рядом с тобой на красной дорожке. Больше мне никто ничего не сообщил. Стилист была слегка взволнована из-за этой суеты. Заглянув ко мне в комнату, она одобрительно кивнула головой, указывая на мое черное платье, красные туфли и помаду оттенка спелой вишни. Неуклюже балансируя на каблуках, я на секунду вспомнила нашу встречу выпускников, и мне вдруг захотелось, чтобы наши одноклассники узнали о происходящем и смогли увидеть меня сейчас в этом дерзком черном платье, как будто я находилась в какой-то параллельной Вселенной.

Премьера состоялась в Китайском театре Граумана. Мне сказали, это место было культовым, но мне оно напоминало безвкусный торговый центр. Дорожные конусы и защитные барьеры, похожие на заграждения для скота, выстроились вдоль тротуара, на котором должны были появиться звезды. Там была постелена настоящая красная ковровая дорожка. Машины и такси, даже не замедляя ход, непрерывным потоком проезжали мимо по Голливудскому бульвару. На улице фанаты сбились в кучу, толпясь и направляя вверх камеры своих телефонов, выкрикивая разные имена.

Меня вытолкали на красную дорожку и бросили там. Пятясь к металлическому ограждению, я почувствовала, как мой живот скрутило от нервов. Вокруг меня с невозмутимым видом ошивались организаторы мероприятия. Яркий свет прожекторов придавал этой сцене жуткую сюрреалистичность. Лишь актеры были причесаны и ухожены; лишь они, вышагивая, позировали в этом ярком пузыре. Все остальные имели чисто деловой интерес, сосредоточенные на организационных вопросах. Все происходило так быстро, будто кто-то перематывал пленку: короткие интервью перед огромными телекамерами, ваши с Рафаэлем резкие движения и повороты, напоминающие элементы бального танца, залпы фотосъемки со вспышкой. Наклонившись, я коснулась рукой красной ковровой дорожки. К моему удивлению, она была сделана из грубой промышленной ткани, а не из бархата, как я себе представляла. Я заметила на ней напечатанное название фильма, и мне в голову пришла мысль, что к каждой премьере нужно изготавливать новое покрытие.

Затем полицейские остановили движение, и словно воды расступились перед тобой и Рафаэлем, давая достаточно времени, чтобы подойти к ограждению, за которым толпились фанаты. Я наблюдала, как вы двигались вдоль металлического барьера, останавливаясь, чтобы раздать автографы, позируя перед камерами. Ты полностью раскрыла свою душу, отдалась на откуп толпе. Чья это была идея? Кто из твоей команды по связям с общественностью вдруг решил, что столь близкое общение с фанатами на Голливудском бульваре пойдет на пользу твоему имиджу? К моему ужасу, фотографы продолжали преследовать тебя, когда ты пересекала бульвар. Рафаэль обнял тебя и, прижав к себе, на камеру поцеловал тебя в лоб.