Бумажная принцесса

В его челюсти дергается мускул. Если он даст мне хотя бы крохотный намек, я откажусь. Давай же, Рид. Скажи это.

Мельком взглянув на меня, парень снова смотрит на дорогу.

– Вчера мы заключили перемирие, так?

И я хочу, чтобы это было больше, чем перемирие. Эта мысль удивляет меня саму. Прекратить «боевые действия» – это одно, но признаться себе – и ему – что мне хочется узнать, к чему приведет наше взаимное влечение? Нет, это похоже на смертельную ошибку.

– Да, вроде так, – бормочу я.

– Тогда я буду последним мерзавцем, если скажу не ходить с ним на свидание.

«Нет, – думаю я, – тогда бы ты показал, что тебе не все равно».

– По-моему, забота о чьем-то благополучии не нарушает дух нашего мирного соглашения, – небрежным тоном говорю я.

– Если так ты спрашиваешь о том, может ли он как-то обидеть тебя, то я отвечу «нет». Ни разу не слышал, чтобы он хвастался в раздевалке своими любовными похождениями. Кажется, все считают его порядочным парнем. – Рид пожимает плечами. – Он в команде по лакроссу. Эти ребята почти всегда тусуются только в своем кругу, так что я не слишком хорошо его знаю, но достаточно. Будь у меня сестра, я бы не стал возражать, если бы она захотела с ним встречаться.

«Я не об этом спрашивала!» – мысленно кричу я ему. Но вслух решаю попробовать зайти с другого конца:

– Вы с Эбби снова вместе?

– Мы никогда не были вместе, – грубо отвечает он.

– А только что так мило нежничали друг с другом. Дэниел сказал, что вы созданы друг для друга.

– Да? – Рида это, кажется, забавляет. – Не знал, что Дэниел интересуется моей личной жизнью.

– Значит, Эбби – часть твоей личной жизни? – Я веду себя как мазохистка, задавая все эти вопросы.

– Что именно ты хочешь спросить? – Парень смотрит в левое зеркало, и мне не видно его лица.

Мне слишком неловко развивать эту тему дальше, поэтому я откидываюсь на спинку кресла.

– Ничего.

Через какое-то время я слышу его вздох.

– Слушай, в следующем году я уеду в колледж. И, в отличие от Гидеона, не буду возвращаться домой каждые выходные. Мне хочется какое-то время держаться подальше от этого города. От этой семьи. Да, мы с Эбби хорошо проводили время, но не с ней мое будущее. И я не собираюсь пудрить ей мозги – или какой-нибудь другой девушке, раз уж на то пошло – только потому, что хочу потрахаться.

Вот я и получила ответ на свой вопрос. Даже если я ему нравлюсь – хотя он был осторожен в своих словах, – он не будет ничего предпринимать. При первой же возможности Рид уедет отсюда. Следовало бы восхититься такой честностью, но мне не до того. Какая-то глупая часть меня всем сердцем желает, чтобы Рид заявил, что он хочет только меня, и никакие принципы не помешают ему добиться взаимности. Боже, я совсем двинулась.

Я отворачиваюсь от него и наблюдаю, как за окном проносится город.

Потом, устав от тишины, я вдруг спрашиваю первое, что приходит на ум.

– Зачем ты дерешься? Это из-за денег?

Он начинает хохотать.

– Нет, конечно! Я дерусь, потому что от этого мне становится легче.

– Это из-за того, что ты не позволяешь себе спать с Эбби? Поэтому тебе так необходимо отлупить парочку парней и выпустить пар? – Слова соскальзывают с языка быстрее, чем я успеваю понять, что только что сказала.

Рид останавливает «Ровер», и, оглянувшись по сторонам, я с удивлением обнаруживаю, что мы уже дома. Он, наконец, снимает солнечные очки и смотрит прямо на меня.

В горле тут же пересыхает.

– Что такое?

Рид протягивает руку и берет прядь моих волос. Его костяшки в паре сантиметров от моей груди, и требуются сверхчеловеческие усилия, чтобы не прильнуть к нему, не прижать его ладонь к себе.

– Ты и правда думаешь, что это из-за Эбби я не сплю по ночам?

– Не знаю. – Я умолкаю. – Я не хочу, чтобы из-за нее.

Задержав дыхание, я жду его ответа, но он отпускает мои волосы и хватается за дверную ручку.

Не поворачиваясь ко мне, Рид произносит:

– Дэниел хороший парень. Возможно, тебе стоит дать ему шанс.

После его ухода я остаюсь сидеть в машине, чтобы собраться с мыслями. Никто из нас не говорил напрямую, но теперь он все знает. Я выдала свои чувства, и Рид сказал мне держать их при себе. Он сделал это деликатно, но и чистое лезвие режет больно.

Когда я вхожу в дом, Брук сидит у бассейна. Похоже, ей стало лучше после того, как она напилась вчера. Она что-то говорит Риду, который стоит рядом с ее шезлонгом, словно каменное изваяние, в то время как ее рука поглаживает его голень. Точно так же она трогала Гидеона, и мне становится интересно, почему братья позволяют ей это. Я же знаю, что они ее терпеть не могут. И у Каллума есть лишь один способ наладить отношения со своими сыновьями – дать отставку Брук.

Чувствуя себя одинокой и раздраженной, я отправляюсь к Истону. Он лежит на своей кровати и смотрит какую-то передачу про автомобили, где разбирают тачку, потом снова собирают, и в итоге она становится похожа на мультяшную машинку.

– У нас миряшки? – Широко улыбается он, завидев меня.

– Что это за слово такое? – входя в его комнату, спрашиваю я.

– Слово как слово.

– Дурила тоже слово, но вряд ли ты найдешь его в словаре.