Бумажный лебедь

Праздник мертвых обычно отмечали в течение двух дней. Первый – Dia de los Angelitos[54] – посвящался душам погибших детей, а второй – Dia de Los Muertos – усопшим взрослым. Люди вспоминали своих предков и в то же время радовались, что жизнь продолжается. Дамиан ждал этот день с нетерпением, потому что наконец-то раздобыл достойную могильную плиту для МамаЛу. Плиту изготовили на заказ за несколько недель и утром в День мертвых установили на кладбище.

– Ну как, едем? – спросил Рафаэль.

– Едем, – ответил Дамиан.

Вдоль дороги в Паса-дель-Мар теперь виднелись новые опрятные домики, шикарные особняки, отели, магазины и кафе. Во времена Эль Чарро район выглядел совсем иначе. Небольшое рыбацкое поселение, служившее целям местного наркобарона, после его смерти расцвело. Уровень преступности упал, и в городок хлынули новые жители, открылись рабочие вакансии. Из-за множества приезжих власти картеля опасались снова захватывать Паса-дель-Мар. Туристы, попавшие в перестрелку, всегда привлекали лишнее внимание. Такое дело освещалось за рубежом, а боссы предпочитали оставаться в тени. Атмосфера страха постепенно покинула сонный городок. Он превратился в уютное, приятное местечко для отпуска. Жители не знали о двух мальчишках, благодаря которым произошли перемены, – мальчишках, что уже выросли и в данный момент выходили из машины возле кафе «У Камилы».

Рафаэль выкупил и переименовал кантину «Ла Сомбра», в которой работали его родители. Местные горячо полюбили обновленный ресторанчик. Владелец периодически заглядывал в кафе – проверял, как идут дела, утверждал меню, решал насущные вопросы. Кантина теперь занимала здание вдвое больше прежнего, с высокими потолками, оформленное в бело-голубых и зеленовато-желтых тонах. Кафе окружал утопающий в зелени дворик. Меню обновилось. По выходным здесь играл оркестр. Посетители приходили послушать аккордеоны и гитары под кружечку ледяного cervezas[55]. Официанты приносили горячие тако с мясом, сыром и халапеньо и морские гребешки на шпажках под тыквенным соусом.

В День мертвых кафе было закрыто, но Рафаэль принес букетик cempasuchil – диких бархатцев – туда, где погибли его родители. Дамиан вспомнил, как МамаЛу рассказывала ему о празднике. Она верила, что в этот день усопшие навещают свои семьи, живые воссоединяются с мертвыми, пусть даже на короткое время. Яркие, ароматные бархатцы указывали духам путь к близким. Дамиан и Рафаэль молча стояли в пустом зале, вспоминая, как Хуан Пабло и Камила когда-то отплясывали здесь под трескучие звуки радио.

Выйдя на улицу, друзья влились в поток людей, направлявшихся на кладбище. Вдоль обочин белели бумажные черепа, с веток свисали разноцветные гирлянды и пластмассовые скелетики, танцующие на ветру. В воде дрожали отражения фонариков, которыми рыбаки украшали лодки.

Статуя Архангела Михаила у входа в церковь мягко лучилась в вечернем свете. На кладбище семьи расстилали покрывала, рассаживались у могил своих близких и выкладывали еду, которую те когда-то любили: фрукты, орехи, мясо индейки под соусом моле, тортильи и специально испеченные хлебцы – pan de muerto. Кто-то украшал надгробия, сооружая ofrendas – декоративные алтари со свечами, благовониями, букетами бархатцев, сахарными черепами и ярко-красными, похожими на петушиные гребни целозиями[56]. Для angelitos родственники оставляли на могилах игрушки, чашки с какао и конфеты, а взрослым духам приносили сигареты, стопки текилы и мескаля. Посетители ели, пили, играли в карты. Кто-то тихо предавался воспоминаниям.

Дамиан подошел к могиле матери. Новое надгробие вышло простым: не слишком большим и не слишком вычурным – МамаЛу одобрила бы. Прочитав надпись, Дамиан остался доволен. Тюремного номера больше не было: его мать не совершала преступления, за которое ее посадили. Дамиан так и не выяснил день ее смерти, однако дату все-таки решил указать. Он выбрал день, когда услышал пение матери, сидя у стен Вальдемороса.

– Интересно, кто принес цветы и свечи? – удивился Рафаэль.

Могилу МамаЛу украшали бумажные гирлянды и свечи, мерцавшие в стеклянных банках. В центре, на ложе из ярких бархатцев, красовался череп из папье-маше.

– Эй, bandido! – кто-то дернул Дамиана за рукав.

– Сьерра! – Широко улыбнувшись, он подхватил ее на руки.

Сегодня девочка нарядилась в джинсы, черную толстовку и кроссовки с ядовито-зелеными шнурками.

– Пожалуйста, поставьте меня на землю, – строго сказала она, словно хотела показаться взрослее.

– Хорошо.

– Хоть кто-то способен тебя приструнить, – усмехнулся Рафаэль.

– Вы кто? – Сьерра, прищурившись, взглянула на него.

Дамиан их познакомил, а затем обратился к девочке:

– Что ты тут делаешь?

– Мама привела. – Она указала куда-то в толпу.

– Я думал, твоя мама в тюрьме. Ее уже выпустили?

Сьерра удивленно посмотрела на него.

– Ты же сама говорила, что она в Вальдеморосе.

– Она там работает. – Девочка закатила глаза.

– Значит, вы с ней живете… не там?

– В Вальдеморосе? – Сьерра расхохоталась.