"Бумажный тигр"

Двадцать лет, подумал он устало, ну надо же. Я был уверен, что не выдержу и года. Что сойду с ума, что застрелюсь, что сгину в очередной из ловушек, сотнями которых Левиафан усеивал мой путь. Что превращусь в огромную рыбу, что погибну, сунувшись в логово угольщиков, что закончу дни в сырых подземельях Канцелярии… Но не сошел, не погиб и не сгинул. Раз за разом из какого-то нечеловеческого упрямства выныривал, и вновь пер, часто вслепую, часто безоглядно, снова куда-то пер, старый упрямый Чабб, тертый лавочник из Хукахука…

То, что когда-то казалось мне битвой за жизнь и разум, давно стало обыденностью. Неудивительно. Когда тебя впервые ведут на расстрел, готов обмочиться от ужаса. Но если на расстрел тебя водят ежедневно, так аккуратно, как мальчишка доставляет утренний номер «Рупора», через какое-то время научишься приветствовать палача скабрезными шуточками…

- А может, он просто не может меня отпустить? – спросил он вслух у пустой лавки, - Может, волей обстоятельств Левиафан так же привязан ко мне, как я сам к нему? Может, я даже не излюбленная его игрушка, а что-то вроде песчинки, угодившей в раковину много лет назад и сделавшуюся жемчужиной? Как вы думаете, мистер Хиггс?

Мистер Хиггс, конечно, нашел нужные слова.

- «Подавать ли телячьи отбивные с горчицей, или же с паприкой, всецело остается на усмотрение хозяйки», - прочитал Лэйд вслух, - Мудро сказано, старина. Как всегда, очень мудро.

***

Сэнди открыла лавку ровно без четверти девять. Может, она и испытывала слабость к беллетристике самого дешевого рода, но ее пунктуальность была несомненной. Скорее Лэйд поверил бы в то, что Новый Бангор за ночь пришвартовался к Гонконгу, чем в то, что мисс Прайс нарушит раз и навсегда заведенное правило.

- Доброе утро, Дигги.

- Ах, у маршала шрам уха! – тут же отозвался Диоген из прихожей, - Город массам дорог!

- Не обращай на него внимания, - пробормотал Лэйд, с трудом поднимаясь из кресла, - Сегодня наш Дигги взял за моду общаться палиндромами. Бьюсь на шиллинг, запасов ему с лихвой хватит до самого вечера.

Он чувствовал себя разбитым и уставшим, как и должен чувствовать джентльмен его возраста, проведший ночь не в мягкой кровати, а в кресле. Сморило, должно быть. Не те времена, когда он мог бодрствовать по нескольку ночей к ряду, ожидая очередной напасти. Да, размяк старый Чабб, размяк… Не иначе, скоро его кошмарное величество Левиафан сожрет тебя без соли…

- Пусть лучше палиндромы, - заметила Сэнди, - Я помню неделю, когда он изъяснялся исключительно деепричастными оборотами, вот это было настоящее испытание…

- Но не такое, как в тот раз, когда он стал говорить одними герундиями на букву «м».

Сэнди улыбнулась, заглянув в его кабинет. Глядя на нее, Лэйд в очередной раз подумал, что за эту улыбку ему следовало бы доплачивать своему деловоду лишних два-три шиллинга в месяц. В некоторых случаях она действовала даже лучше, чем рыбья чешуя.

- Ну, если считать… Ох, тушеная макрель! Что это с вами, мистер Лайвстоун? – глаза Сэнди испуганно округлились, - Ваше лицо, Чабб! Вы…

Он поморщился. Следовало ожидать, что все бесчисленные царапины, которыми украсили его брауни, не исчезнут за одну ночь. Благодарение Брейрбруку, он хотя бы позаботился об изрезанном в клочья костюме…

- Сделай вид, что не обращаешь внимания, Сэнди. Подлец Макензи уговорил меня вчера попробовать американский двойной яблочный – и сама видишь, чем это закончилось.

Сэнди прижала ладонь ко рту – то ли ужаснувшись, то ли пытаясь скрыть смешок.

- Вы… вы ввязались в драку?

- Да. С тумбой для афиш ниже по улице. Поверь, я задал трепку, которой этой невеже давно не доставало!

Сэнди неуверенно улыбнулась. Она привыкла доверять его чутью. Если старый Чабб говорит, что все в порядке, это долженствует означать, что мир находится на привычном месте и все обстоит наилучшим образом. В конце концов, он был бессменным владельцем «Бакалейных товаров Лайвстоуна и Торпса» уже без малого двадцать лет, а это кое-что значит даже в Хукахука.

- Хочешь перекусить со мной? – спросил он, - У меня не было времени готовить с утра, но на кухне должен был оставаться хороший кусок бифштекса с розмарином, пирог с почками и ежевичное варенье. Дигги, поставь чайник на огонь!

- Гори, пирог! – с энтузиазмом отозвался Диоген, водружая на плиту дорожный саквояж Лэйда.

- Ничего, можешь валять дурака сколько тебе заблагорассудится, рано или поздно я раскушу тебя!

- Ешь немытого, ты меньше, - невозмутимо посоветовал в ответ Диоген.

- Знаешь, в чем твоя ошибка? Ты слишком талантлив в этом деле. Невозможно прикидываться дураком так долго. А значит…

- И волю лови, - легко заключил Диоген, берясь манипуляторами за спичечную коробку, - Камень – не мак.

Сэнди поспешно отняла у него спички и от греха подальше убрала подальше саквояж.

- Вот чего я не пойму, мистер Лайвстоун, - она ловко зажгла огонь и взялась за чайник, - Вы же знаете, что Дигги безумен, точно шляпник. Но все равно пытаетесь сделать вид, будто он что-то скрывает.

Лэйд фыркнул.