Бумажный тигр (I. Материя)

Если судьбой определено тебе держать лавку в Хукахука, через твои руки в скором времени пройдёт столько монет, что ты будешь способен в полной темноте на ощупь определять их достоинство и год чеканки, замечая фальшивку ещё прежде, чем взглянуть на неё, по одному только звону, с которым она касается прилавка. Он помнил многие монеты наизусть — от имевших хождение, сыпавшихся в кассу Сэнди сплошным потоком, до редких, таких, что могли бы привести в восторг самого Фредерика Уильяма Мэддена[114], если бы тот ненароком завернул в Новый Бангор.

Иногда Левиафан, будто забавляясь, нарочно подбрасывал ему что-нибудь странное — пенни короля Давида, старые серебряные гроуты и прочие отчеканенные в металле осколки истории. Но эта…

Эта монета выглядела странной на особый манер.

— У коня всего три ноги, — медленно произнёс Лэйд, — А Святой Георгий будто сошёл со страниц книги мистера Майна Рида. У него же нет головы! В руках нет копья, а сами руки ужасно длинные и когтистые…

— И символы! — бесцеремонно вставил Блондло, тоже пристально изучавший монету, — Посмотрите на все эти выцарапанные символы! Некоторые мне знакомы, это алхимические обозначения амальгамы и висмута, сопряжённые с символом разложения, которому покровительствует созвездие Козерога. Кроме того, я вижу трискелион, три различных креста и… Кажется, что-то на сикхском. Похоже на абракадабру, но…

— Любопытная находка, — Воган поколебалась, будто раздумывала, не попробовать ли соверен на зуб, но здравомыслие возобладало, — Что-нибудь ещё?

— Что-нибудь ещё, — тяжело обронил мистер Гёрни, глядя на монету с явственным отвращением на лице, — Согласно утверждённого золотого стандарта золотой соверен должен весить сто тринадцать гран. И, представьте себе, ровно столько он и весит — я собственноручно взвешивал его на точнейших лабораторных весах. Вот только…

— Что?

— Только если это взвешивание происходило в первой половине дня. Стоит солнцу миновать полуденную отметку, как он начинает весить сто тридцать шесть. Или ровно сто, если дело происходит в нечётный день недели.

— Невозможно! — вырвалось у Блондло.

Мистер Гёрни невесело рассмеялся.

— О, я вас уверяю, что эта монета — кладезь невозможностей! У меня нет полного комплекта лабораторного оборудования, но некоторые её странные свойства мне удалось обнаружить. Верите или нет, она три часа пролежала в растворе царской водки, но не повредилась ни малейшим образом. Как известно, золото плавится при температуре две тысячи градусов по Фаренгейту. Я раскалил тигель до двух с половиной, но она даже не оплавилась. Есть у неё и другие забавные свойства, которые могут показаться невинными, но способные свести с ума учёного-физика, но я не хочу о них рассуждать. Я хочу знать, что это такое, что погубило моего бедного Ортимера и, наконец, что грозит мне самому.

Некоторое время они все молча смотрели на злосчастную монету. Точно ожидая, что та поднимется в воздух и начнёт сама собой вращаться над столом, точно миниатюрная роуботэмская[115] модель плоской Земли.

— В деловых кругах Нового Бангора меня прозвали Молуккский орёл, — негромко произнёс мистер Гёрни, — В честь большой, сильной и отважной птицы. Но птицы не способны лететь в кромешной темноте, им нужен если не свет, то хотя бы ориентиры. Я должен знать, с какой силой я столкнулся, чего она от меня хочет и что я могу ей противопоставить. Вот почему вы семеро здесь и вот почему получили задаток. Тот из вас, который сможет мне что-то рассказать, прямо здесь, на месте, получит чек на триста фунтов. Итак, прошу. Можете соблюдать любую очерёдность, которая вам удобна, или тянуть жребий, мне всё равно. Мне нужна правда. И я вырву её из твёрдой скорлупы, даже если мне придётся воспользоваться помощью самого Дьявола!

— Возможно, вам придётся свести с ним знакомство скорее, чем вы думаете.

* * *

Воган улыбалась мистеру Гёрни своей жутковатой улыбкой, за остро заточенными зубами медленно двигался розовый язык.

— Что вы имеете в виду, мисс Воган?

— Эта монета, — она легко подняла со стола невзрачный золотой кругляш, — Я узнала её. Эти символы… Они не алхимической природы, хоть и похожи. Я уже видела их — в трудах Жона Котты, хоть и в другом порядке. Вы, конечно, про него не слышали. Он жил в семнадцатом веке. Беспокойный врач из Ковентри, одержимый идеей о существовании злых духов и ведьм. Невежа и глупец, как и все из его окружения, однако небезуспешный — он составил объёмный труд «Испытания колдовства», в котором перечислил многие признаки того, что человек практикует запретные ремёсла и имеет связь с Князем Лжи. Под конец жизни обезумел, зарезал кухонным ножом жену и детей, отсёк себе язык и пальцы, после чего кончил жизнь в Бедламе, но труд получился исключительно хорошим. Кажется, я знаю, откуда взялась эта монета.

— Откуда? — резко спросил мистер Гёрни, — Не скрывайте от меня ничего!

Воган прикоснулась пальцем к соверену, сдвинув его на дюйм или два в сторону, сделавшись похожей при этом на кошку, задумчиво играющую с блестящей безделушкой и размышляющую, не сбросить ли её на пол.