Бумажный тигр (I. Материя)

— Что такое, мистер Тигр? — язвительно осведомилась Воган, — Уже присматриваете, какую часть заберёте себе в качестве трофея? Может, уже размышляете о том, как бы записать его на счёт Бангорского Тигра? Даже и не думайте! Мы все, здесь присутствующие, видели, что вы не пошевелили и пальцем. Просто стояли и пялились, перепуганный до печёнки! Всю работу выполнили два этих джентльмена с острогами!

Лэйд поморщился.

— Это не в Его духе.

Кажется, Воган растерялась.

— Что?

— Не в его духе, — спокойно повторил он, не в силах оторвать взгляда от поверженного гиганта, по которому, точно муравьи по мёртвому жуку, расхаживали братья Боссьер, — Левиафан любит в равной мере все жанры, от водевиля до драмы, а частенько изобретает собственные. Но это… Такая короткая бесхитростная оперетка не в его духе.

Один из братьев Боссьер, ворочавший застрявшим в глазнице шлема гарпуном, наконец смог вытащить своё оружие.

— Tout va bien. Mort[142]! — буркнул он, с отвращением глядя на стекающую на пол зловонную массу, похожую на испорченное оливковое масло с тёмными сгустками сгнившего жира.

— Comme un poisson-chat mort[143]! — отозвался второй, тот, что бродил вокруг распростёртого тела, сплёвывая и что-то ворча себе под нос.

— Tout à fait raison, messieurs. Et pendant très, très longtemps[144].

Лэйд не сразу понял, кто из братьев это сказал. И только мгновением позже, заметив посеревшие остановившиеся глаза обоих Боссьер, вдруг понял — их рты оставались закрыты. Это сказали не они. Это…

Тот, что стоял с перепачканным гарпуном — Анри? Рене-Эмиль? — не успел даже пошевелиться, только шевельнул губами, будто намереваясь издать какой-то звук. Может, ещё один боевой клич. Может, предостерегающий крик. Но не успел издать никакого.

Потому что лапа Бредбедла, лежавшая на полу точно мёртвая стальная змея, хлестнула его поперёк живота, вышибая дыхание. Гарпун, которым он попытался было прикрыться в последний миг, хрустнул, разламываясь пополам, точно тонкий щегольский стек, а вместе с ним хрустнули и его руки, вывернувшись под неестественным углом.

— Простая и безыскусная физическая сила… Это так банально, джентльмены, так неизобретательно. Боюсь, вы немного разочаровали меня.

* * *

Охотник с переломанными руками, чьё имя Лэйд так и не успел узнать, выронил своё некогда грозное оружие, сделавшееся бесполезным. Наверно, удар повредил его лёгкие или грудную клетку, потому что он не мог издать ни звука. Лишь беззвучно открывал и закрывал рот, что в сочетании с выпученными глазами производило жутковатое и вместе с тем забавное впечатление — будто он пытался изобразить рыбу. Когти Бредбедла разомкнулись с сухим металлическим звуком, а потом сомкнулись на его подбородке, раздавив его вместе с ключицами и кадыком, превратив нижнюю часть его лица в однообразное булькающее месиво.

Бредбедл поднялся на ноги легко и почти изящно для существа таких габаритов и форм. Его неуклюжесть исчезла без следа, стальные сочленения работали почти беззвучно, и только потёки густой илистой жижи из прорех в броне немного портили впечатление.

— Физическая сила… — пробормотал он, его глухой лязгающий голос внезапно показался Лэйду вкрадчивым, едва ли не мелодичным, — Тот, кто ею наделён в избытке, обычно одержим гордостью и жить не может без того, чтобы не демонстрировать её на каждом шагу. Но стоит ей обернуться против него самого… Как беспомощен он становится! Как хрупок, жалок и уязвим! Точно насекомое, сжатое в пальцах…

Он вздёрнул трепыхающегося человека в воздух, легко, как пушинку. Тот сучил ногами, захлёбываясь собственной кровью, переломанные руки бессмысленно дёргались. Лэйд надеялся на то, что сознание уже вытеснено из умирающего тела болью и это лишь агония, но к своему ужасу увидел глаза Боссьера — широко раскрытые, будто кричащие, сделавшиеся похожими на треснувшие алые самоцветы.

Бредбедл с хрустом вмял его в стену. Удар выглядел небрежным, но сила, вложенная в него, была чудовищной, стократ большей, чем требовалось для того, чтобы вытряхнуть из этой изувеченной человеческой оболочки тлеющие в ней остатки жизни. Бедняга превратился в подобие раздавленного комара — вмятый в камень ком бесформенной плоти с торчащими из неё лопнувшими костьми.

Воган завизжала. Ледбитер испуганно охнул.

— Будем считать, что мы закончили с этим. Ах, простите… Закончили наполовину.

Бредбедл повернулся к уцелевшему охотнику и сделал приглашающий жест стальной лапой.

— Je vous invite, Monseigneur[145].

Тот сглотнул, с ужасом глядя то на бронированную громаду, то на гарпун в своих собственных руках. Страшная смерть брата оглушила его, он двигался медленно и неловко, а оружие держал так, словно взял его впервые.

Что-то в нём надломилось, он словно растерял всю свою сноровку, весь опыт. Его выпады больше не были стремительными и смертоносными, они выглядели неуклюжими, растерянными, по-детски слабыми, Бредбедл отбивал их играючи, даже в насмешливой манере, двигаясь точно фехтовальщик в фарсовой пьесе, нарочито пританцовывающей вихляющей походкой.