Бумажный Тигр (III. Власть)

«Что мы все скоро умрём, — подумал Лэйд, — И, скорее всего, смертью столь изобретательной, что сам Джозеф Карр[234], надо думать, рукоплескал бы от восторга, найдя в ней глубокий внутренний символизм. Да только что толку об этом говорить?»

— Дело не в чернильницах, — кратко произнёс он, — Чернильницы — это лишь пример. Символ того, как легко наш тюремщик приобретает власть над новыми слоями материального. Вы помните, что я говорил о природе демонов и их властью над материальным миром? Сперва я думал, что ему подчинено только здание. Что кто-то путём сложнейших ритуалов передал в его собственность несколько тонн камня и дерева. Но с каждым часом я всё отчётливее вижу, как он вмешивается в природу материального на прочих уровнях. Мистер Коу? У вас были наблюдатели на всех этажах, наверняка они заметили что-то в таком же роде.

— Есть и другие следы, — Коу поморщился, случайно шевельнув покалеченной рукой, — Странные следы. Это происходит во всём здании. Зеркала медленно плавятся и стекают со стен. Бронза превращается в тухлый сыр. Цветы пахнут паприкой и жжёным рогом. Бумага тлеет сама собой. Из трубопроводов доносятся приглушённые звуки клавикордов. Ковры покрываются инеем и странными узорами.

Лэйд кивнул.

— Да. Об этом я и говорил. Он всё глубже вторгается в границы материально, уродуя его, извращая и преобразуя на свой вкус.

— Его власть растёт? — встревоженно спросил Лейтон, — Вы ведь это хотите сказать? Он захватывает всё новые и новые рубежи?

Лэйд покачал головой. Жест, который ему приходилось делать так часто в последнее время, что уже начала ощутимо саднить шея.

— Дело не в этом. Скорее, это вопрос… полномочий. Допустим, здание путём каких-то неизвестных нам ритуалов и сделок было отдано в его власть. И он вполне эффектно распорядился своей новой собственностью, вырвав её из унылых устоев реальности. Но всё прочее? Откуда у него власть над всем прочим? Все эти перемены внутри, которые мы уже не можем не замечать. Теперь он уже управляет не только домом, но и многими вещами внутри него. А значит, и процессами, в них проистекающими! А значит… Дьявол!

Перебинтованная рука Коу, висящая у него на груди, вдруг издала жуткий скрежет, задёргавшись, точно механическое насекомое, упакованное в несколько слоёв перепачканной высохшей кровью бумаги. Там, под бинтами, что-то металлически трещало, хрустело и вибрировало. Зарычав от боли, Коу перехватил перебинтованную культю здоровой рукой, пытаясь удержать на коленях.

Дрянь, подумал Лэйд. Должно быть, демон, срастив руку Коу с пистолетом, не удовлетворился обычным смешением плоти и стали. Он срастил их в единой целое, сделав одним общим — не то механизмом, не то органом. То, что осталось от сухожилий и вен, теперь связано с пружинами, курками и затворами и, напрягаясь, приводит в движение какие-то их фрагменты…

— Прошу прощения, — произнёс Коу сквозь зубы. Судя по тому, как медленно и осторожно он дышал, всякое шевеление в покалеченной руке причиняло ему неимоверную боль, — Иногда оно… двигается по собственной воле.

— Лучше отнять руку, — неохотно произнёс Лэйд, — Хотя бы для того, чтоб процесс не пошёл дальше. Если хотите, я могу помочь.

— К делу! — резко произнёс Лейтон, сам с отвращением и ужасом глядящий на скрежещущую под бинтами руку Коу, — Не забывайте, помощь сейчас нужна всем нам. Правильно ли я понял, мистер Лайвстоун, пока мы готовились отражать вторжение врага на крепостных стенах, он уже заполз внутрь и хозяйничает в погребах?

— Можно сказать и так, — согласился Лэйд, — И это беспокоит меня больше всего. То, что я не могу понять природу его власти. Допустим, кто-то годами чертил невидимыми чернилами демонические знаки по всему зданию, забивал в половицы проклятые гвозди, прошедшие сложный ритуал на алтарях Девяти, окроплял дверные косяки девственной кровью… Звучит нелепо и глупо, но допустим! Допустим, ему это удалось! А всё прочее? Это не смешивается у меня в голове, как не смешиваются пшеница и ямс. Чернильницы, зеркала, цветы, бумага… Это предметы нашего, материального, мира, но они покоряются его власти и, боюсь, достаточно быстро. Возможно, уже очень скоро здешний интерьер изменится, и не самым приятным для нас образом…

Лейтон вдруг переменился в лице.

— В этом здании ему не принадлежит ничего! — крикнул он, — Всё, что заключено в этих стенах, всё вплоть до последнего обойного гвоздя — собственность компании! И если ему угодно оспорить право собственности, мы с удовольствием сойдёмся с ним в суде любой юрисдикции на его выбор!

— Он явится, — мрачно пообещал Лэйд, — Чтобы взыскать всё без остатка. И самое скверное то, что мы, хотим того или нет, тоже сделались участниками процесса. Процесса, который проходит по неизвестным нам законам и принципам.

— Скажите прямо, вы попросту не знаете, как его остановить.