Бумажный занавес, стеклянная корона

– Вас удивило, что муж вступил в игру?

Анжела слегка пожала плечами.

– Я не поняла, зачем он стал общаться с человеком не нашего уровня.

И снова эта нота жалостливого презрения, замешанного на недоумении. Женщина раздраженно дернула уголком рта, и Сергей подумал, что она, как пить дать, отчитала мужа после этой злосчастной игры. Сделала выговор за неподходящего партнера.

Эти тетки начинали всерьез его злить. И балерина Медведкина, и жена Вороного, остренькая и злая, как изголодавшаяся комариха. Самодовольством от них разило почище, чем перегаром от утреннего алкаша. Грегорович тоже относился к себе с большим пиететом, но у него это смягчалось самоиронией. Человеку, который готов над собой посмеяться, Бабкин готов был простить даже расшитый бисером камзол.

«Человек не нашего уровня»! Вот что поразительно: певец Никита Вороной и его жена всерьез считают, что у них есть некий уровень, дающий право смотреть на кое-кого из окружающих сверху вниз. Прямо принц Чарльз и героцогиня Корнуольская!

Пока Бабкин тщетно боролся со злостью, Макар забрасывал Анжелу вопросами. Та отвечала быстро и четко, и картина, с ее слов, вырисовывалась однозначная: они с мужем никого и ничего подозрительного не видели, быстро ушли из бильярдной, до половины седьмого оставались у себя в комнате, обсуждали дела.

– А фейерверки?

Ах да. Она совсем забыла. Салюты выбирали все вместе, через десять минут после ужина. Кто там был? Грегорович и его камердинер – это без сомнения. Нет, ни Кармелиты, ни Андрюши. На несколько минут прибежала Олеся Гагарина, и Медведкина что-то крикнула через приоткрытое окно – кажется, потребовала, чтобы непременно использовали «мерцающие звезды». Бантышев не появлялся.

– А Катунцева с вами была?

– Катунцева? – удивилась Анжела. – Кто это?

– Девушка, которая приехала с Виктором.

Несколько секунд Анжела, казалось, вспоминала. Затем громко щелкнула пальцами:

– Да, какая-то нелепая девица! Понятия не имею, была ли она там. Я плохо замечаю второстепенных личностей.

Вот оно что, подумал Сергей. Второстепенные личности. Как аккуратно Анжела Вороная избежала слова «второсортные», в то же время исчерпывающе дав понять, что она думает о бедной Асе Катунцевой.

Интересно, легко ли это – представлять всех людей будто расставленными на гигантской иерархической лестнице? Не «ближе-дальше», а исключительно «выше-ниже». Держать эту лестницу постоянно в голове. Безошибочным взглядом сразу же определять, на какую ступеньку отнести новичка. За долю секунды вырабатывать стратегию общения в зависимости от того уровня, на котором размещается новый знакомец. О, здесь царит этикет жёстче, чем при королевском дворе! Понимать, с кем стоит сыграть партию в бильярд, а кто этого недостоин; классифицировать людей на тех, кого необходимо помнить, и тех, кого следует немедленно забыть сразу после представления. Умение забывать и игнорировать преподается в числе базовых в этой школе приличий.

И не забавно ли, что лучшей ученицей в ней стала бывшая «Мисс Мариуполь», в девичестве Бирюкова.

– А что с горячей ротацией? – спросил Макар с самым невинным видом.

– Что с горячей ротацией? – точно с таким же видом переспросила Анжела.

«На конкурсе бесхитростных морд эти двое могут конкурировать друг с другом». Уж кому-кому, а Бабкину было отлично известно: когда Илюшин напускает на себя простодушие, жди подвоха.

– Джоник упрекнул Грегоровича в том, что тот перекупил горячую ротацию у Муриева.

Анжела великосветски махнула рукой, словно отмахиваясь от пустой сплетни:

– Чушь! Даже не хочу говорить об этом.

– Ладно, – на удивление покладисто согласился Макар. – А кто такой Кацман?

На этот раз ему удалось ее пробить. Анжела сделала такое движение челюстью, словно пыталась незаметно прожевать пастилу, а в ней неожиданно попался камешек. Бабкину на миг даже показалось, что он расслышал хруст сломавшегося зуба.

Но она быстро овладела собой, надо отдать ей должное.

– Стас Кацман – директор «Общего радио». – Анжела заставила себя улыбнуться, хотя это больше походило на демонстрацию прикуса по просьбе ортодонта. – Занял это место год назад. А почему он вас интересует?

– Не столько он, сколько отношения с ним вашего мужа.

Секунду или две Сергей думал, что она взорвется. Памятуя о тех гадостях, которые успел наговорить Джоник, это было бы неудивительно. Но выдержка у этой женщины имелась.

– У моего мужа со Стасом прекрасные отношения, – сказала она сухо, хотя улыбка балансировала на грани с оскалом. – Прекрасные рабочие отношения.

Едва за Анжелой закрылась дверь, Илюшин хлопнул ладонью по столу:

– Серега, ты это видел?

– Ты про спесь, гонор и Кацмана?

– Про Кацмана, да. А также неуклюжее вранье насчет Катунцевой.

– Почему вранье?

Макар усмехнулся.

– Здесь десять человек, из которых девятерых Анжела прекрасно знает. Если я называю незнакомую ей фамилию, остается лишь один вариант, кто это может быть.

– Ерунда, – отмел Бабкин. – Она чистосердечно забыла про девчонку.

Илюшин покачал головой.

– Такие, как Анжела, не забывают ни о ком из приглашенных к Грегоровичу, поверь.