Бумеранг

— Да черт его знает. Мало ли в Зоне добра, которое действует через раз. Главное, что цацка силищи в себе скрывает немерено, а значит, загнать ее можно задорого. Завтра доберемся до Болотного Доктора и попробуем выяснить, что за диковинка нам досталась. Он и сам может предложить что-нибудь уникальное за такой хабар.

— А может и восвояси отправить ни с чем. Его ж хрен поймешь — себе на уме. — Гост достал прессованный чай и поставил кружку с водой на конфорку примуса, прикрыв пламя. В мастерской стало гораздо темнее. — И все-таки даже с учетом всех прибамбасов Зоны странный какой-то артефакт, тебе не кажется?

Я не стал лукавить.

— Да, что-то в нем есть… этакое…

— Вот и я чувствую, а думку не могу схватить. Ладно, ложись спать. Первая вахта — моя.

Как говорил один мой хороший приятель: другой бы на моем месте отказался…

Я накинул на лысину капюшон, сунул под голову рюкзак и сомкнул веки. Мысли моментально съехали куда-то вбок, перед глазами рваным калейдоскопом завертелись события минувшего дня, и тяжелый неспокойный сон сорвал меня в черную пучину небытия.

— Особенно не расслабляйся, родной, — еле различимый шепот нагнал меня уже на самой грани яви, — через два часа разбужу…

Ночь выдалась спокойная. Такие очень редко случаются в Зоне и обычно предшествуют сильнейшему катаклизму. Максимум через сутки нужно было готовиться к чудовищному по мощи выбросу.

К утру я дважды сменил Госта на посту, вдоволь наглотался крепкого чая, сожрал еще банку консервов и несколько плиток шоколада. Промозглый осенний рассвет застал меня сидящим на канистре в обнимку с «калашом».

Укутавшись до самых ушей в одеяло, я медитировал на пляшущий в примусе венчик огня и раздумывал, кому с наибольшей выгодой можно впарить нашу уникальную цацку. Поиск в сталкерской сетке по ключевому слову «бумеранг» не дал результатов, что было неудивительно — какой болван станет выкладывать в свободный доступ информацию о предмете, который только-только появился в Зоне? Правильно, никакой. Разве что желторотик неотесанный.

Теоретически выходило, что щедрее всего могли отвалить ученые, но прямого выхода на них у меня не было, а ушлые посредники вроде Сидоровича или Фоллена обязательно захотят отхапать кусок и скостят цену. В принципе вояки рано или поздно тоже проявят недюжинный интерес к предмету, который в перспективе можно использовать для пространственного перемещения противника в выгодную для себя позицию. Эти — упертые, что твой носорог. Любой артефакт по винтику разберут и под себя подстроят. Но с солдафонами связываться опасно. Если поймут, какое сокровище им засветило, могут без зазрения совести по башке дать и в канаву спустить. Все верно, зачем платить двум бродягам, когда можно так взять? Незачем. То-то и оно. Наверняка я был уверен лишь в одном: нам с Гостом крупно повезло. Птичка-интуиция прищелкивала где-то в затылке клювиком и подсказывала, что ежели мы не лопухнемся, то дело сулит хорошие барыши…

Человек может думать о приятных вещах бесконечно долго, но есть объективные причины, которые способны оторвать даже от самых славных мыслей. К примеру, повышающееся давление в мочевом пузыре.

Я поежился и откинул капюшон. Позвал:

— Рота, подъем!

Гост вскинул голову и непонимающе уставился на меня спросонья.

— Чего стряслось?

— Войну проспишь.

— Два часа еще не прошло, — зло сказал он, прищурив глаз и глянув на часы.

— Знаю, брат. Извини. В сортир приспичило.

— Пошли, прикрою.

Мы взяли оружие и, осторожно приоткрыв дверь, вышли в утреннюю сырость. Температура с вечера значительно упала, и я невольно передернул плечами от сквознячка, пробравшегося через стыки комбеза и змейкой скользнувшего по спине. В предрассветной мгле неторопливо перемещались клочки тумана, неясные тени, что-то хлюпало и ухало. Домики темными пятнами возвышались над стелющейся по деревушке дымкой, словно россыпь необитаемых островков в затерянном посреди океана архипелаге.

Гост передернул затвор «Потрошителя» и дал мне отмашку. Отойдя на пару метров, я закинул автомат за спину, вжикнул молнией и расстегнул пуговицы на термобелье. Журчащий звук разлетелся по всей округе, спугнув с крыши сельпо захлопавшую крыльями ворону.

Ох, до чего ж хорошо, братцы! Лепота-то какая!

Целую минуту я наслаждался сказочным ощущением падающего давления внутри живота. А когда заветная струйка ослабла, превратившись в ниточку, и собралась окончательно иссякнуть, сканер ПДА завибрировал, заставив меня вздрогнуть и замереть.

— Брат, глянь-ка…

— Завали пасть и не двигайся, — перебил Гост таким зловещим шепотом, что я запнулся на полуслове. — Десять часов.

Я скосил глаза чуть левее — туда, где на воображаемом циферблате находилась бы цифра «10», — и уперся взглядом в силуэт водонапорной башни. Вроде бы ничего необычного: сваренные друг с другом стальные листы, заржавевшие, но все еще крепкие, тонкая труба, тянущаяся к самой верхушке, возле основания — компрессор с несколькими вентилями и разбитым манометром. С виду — башня как башня. Но что-то в ней было не так: глаз будто бы спотыкался на какой-то нестыковке.