Бумеранг

Нашел я и кусок песчаника с отпечатками. Их было шесть: два круглых и четыре продолговатых, расположенных попарно перед круглыми. Печатный текст сообщал, что «некогда, сотни тысяч лет назад, два человеческих существа пришли на берег и сели на песок. Возможно, они говорили о красотах природы или же, если это были мужчина и женщина, о любви. Конечно, мы не можем точно знать содержание их разговора, но они были там, об этом свидетельствуют отпечатки, которые мы видим».

Этот новый пример того, какой романтической и очаровательной наукой является археология, оказался, однако, при ближайшем рассмотрении не таким уж убедительным. Может быть, у мужчины была изуродованная ступня, а женщина носила чересчур тесную обувь? Очень уж мало эти следы напоминают отпечатки нормальных человеческих ног. Несколько неопределенная датировка тоже не отвечает требованиям научной точности. Как ее установили, не мог объяснить даже библиотекарь, ярый сторонник этой историко-романтической теории.

Зато единственный в Австралии археолог-профессионал Норман Тиндаль[9] с помощью радиокарбонного метода недавно датировал находку в южной части страны, определив ее возраст в восемь тысяч семьсот лет. Вполне вероятно, что аборигены жили на австралийском материке и гораздо раньше, скажем, двадцать-тридцать тысяч лет назад, как полагают многие исследователи. Будем надеяться, что дальнейшие раскопки и изыскания ответят на этот вопрос.

Мы подошли к гораздо более сложной проблеме: оказалось, к всеобщему удивлению, что обитатели Тасмании отличаются от австралоидов материка и относятся к другой расе. Правда, родственные тасманийцам расы было куда легче найти: они принадлежат к той же группе, что папуасы и меланезийцы на островах к северу и северо-западу от Австралии. Предположим, что они попали на Тасманию именно с этих островов. Но на чем и каким путем? Есть ученые, которые считают, что они приплыли вдоль восточного побережья Австралии. По-чему же будущие тасманийцы великому континенту предпочли далекий, холодный остров, о существовании которого не могли знать заранее? И как после такого подвига могли они начисто утратить все свои мореходные и судостроительные навыки — ведь когда их открыли европейцы, тасманийцы были настоящими сухопутными крабами, не могли даже пересечь пролив, отделяющий их от континента…

Скорее всего они сперва пришли на материк, но последующие переселенцы, австралоиды, потеснили их, и негроиды наконец нашли себе убежище в изолированной Тасмании. Правда, в этом случае хоть где-то на континенте должны были остаться скелеты тасманийцев или характерные для этого народа изделия. Сторонники материковой теории отвечают, что такие находки, наверное, еще предстоят. А пока пути переселения тасманийцев — это одна из множества неразрешенных загадок, которые делают историческую этнологию столь увлекательной наукой.

Зато на вопрос об уровне культуры австралийских аборигенов ко времени их открытия европейцами можно ответить достаточно полно. Есть много описаний очевидцев, которые знакомились с бытом и нравами племен до того, как они вымерли. Естественно, племена жили по-разному, но в общем-то речь шла о небольших отклонениях; ими можно пренебречь в кратком обзоре жизни аборигенов в момент их первого соприкосновения с белыми. Этот образ жизни сохранился и по сей день во многих внутренних областях материка.

В своих записках Кук говорит о низеньких «хижинах», в которых жили обитатели побережья залива Ботани. На деле речь шла просто о шалашах из ветвей или коры, так как австралийские аборигены в ту пору были еще кочевниками, постоянного жилья не строили. Чаще всего они обходились даже без шалашей, спали прямо на земле между двумя кострами. Ходили нагие, только на крайнем юге зимой прикрывали тело шкурами. Пищу жарили на костре или пекли в золе; посуды не было. Растениеводством не занимались, домашних животных не держали, исключая собаку. Металла не знали, и все их имущество сводилось к немногим простейшим предметам. Орудиями труда мужчины были каменный топор и каменный нож, оружие составляли несколько копий с копьеметалками, палицы или бумеранги, иногда еще и щит. К плетеному поясу подвешивались бурдюк из кожи кенгуру для воды и корзиночка. А вот имущество женщины: деревянное корытце, которое служило и миской, и колыбелью, палка для копания, ковш из коры, корзина с плечевым ремнем, иногда шкура, в которую заворачивали младенца. Сотрудники одного этнографического музея как-то взвесили все эти предметы и оказалось, что орудия и оружие мужчины вместе весили девять килограммов, ноша женщины была наполовину легче. Правда, ей еще приходилось тащить на руках малыша.