Бумеранг из детства

– А зачем мне его любить, у него жена есть, пусть она его любит, – ответила не очень ясно для детского понимания пожилая женщина. – Я вот вас обеих люблю, мне достаточно. Еще я люблю вашу мать, потому что она моя дочь, а ее мужа мне любить вовсе не обязательно. Мне маму вашу жалко, она как белка в колесе крутится: днем на работе, вечером дополнительную работу на дом берет, готовит, стирает, гладит, с вами постоянно занимается, а отец ваш сидит, как король, у телевизора, и горя не знает.

– Мама всегда говорит, что папа устает на работе и ему нужно дома отдохнуть, а не работать, – стала защищать отца Оля.

– Да, да, – закивала бабушка головой, стараясь не расплескать на детей нелюбовь к зятю. – Хорошо, что вы отца любите, это правильно. Принеси-ка, Олюшка, вон ту книжку, что мы с тобой вчера читать начали, – резко переменила она тему, решив и самой не заводиться, и детям головы не забивать взрослыми проблемами. Девочки разом повеселели в предвкушении приятных минут. Одна внучка побежала к книжной полке за знакомой книжкой, вторая подошла к другой стороне письменного стола, стоявшего почти вплотную к кровати и взяла оттуда очки, без которых бабушка читать книжку не могла. Очки, однако, та не взяла, хотя за них поблагодарила. Положив их обратно на стол, она обратилась к старшей внучке:

– Оля, почитай ты нам книжку, я что-то устала и немного прилягу. Ты очень хорошо читаешь, лучше, чем я, – с этими словами она стала устраиваться на кровати. Мария улеглась, похлопала левой здоровой рукой рядом с собой, приглашая девочек сесть ближе. Места там было не так много. Оля повернула стул, стоящий у стола, к кровати и быстро уселась на него, положив книгу на колени. Лена осталась стоять, не зная, куда пристроиться. Устав стоять, она присела на свою кровать, стоящую спинкой вплотную к кровати бабушки, и приготовилась слушать чтение сестры. В эту минуту в комнату заглянула Нина. Она увидела мирную картину, улыбнулась и со словами Ну молодцы, читайте дальше!, скрылась за дверью. Минут через десять девочки услышали вначале посапывание, а потом похрапывание. Оля, зная, что бабушка не обидится, начала дергать ее за руку и трясти за плечо, пока та не проснулась.

– Ой, – сказала она быстро, – я не сплю, просто задремала. Ты читай, читай дальше, я внимательно слушаю.

Сказав это и успокоив детей, Мария начала растирать больную руку, чтобы опять не заснуть. Она вернулась к своим мыслям, не очень прислушиваясь к чтению внучки и думала о том, как хорошо жить у дочери, чувствовать заботу семьи и иметь рядом с собой любимую внучку.

В середине семидесятых, когда родилась Оля, Нина заканчивала институт. Отсидев дома в послеродовом отпуске положенный по закону год с ребенком, ей нужно было возвращаться на работу, чтобы не угодить на скамью подсудимых за тунеядство. Тогда никого не интересовало – здоров ребенок или нет – стране нужны рабочие руки.

Олю отдали в садик на целый день. Переболев воспалением легких, девочка стала часто простывать. Мария так переживала за внучку, что забрала ее на год к себе, пригласив на помощь из деревни вышедшую на пенсию двоюродную сестру. За год они привязались к девочке. Мария, как часто бывает, видела в малышке своего ребенка, которому когда-то недодала материнской любви. Через год Оля окрепла и вернулась к родителям, а у Марии будто отняли что-то важное в жизни. С таким положением упрямая женщина никак не могла примириться.

Нина часто привозила девочку к бабушке на выходные, но это были только короткие счастливые моменты, которые заканчивались, когда ребенка забирали домой. Каждый раз, провожая Олю, Мария будто отдавала ей кусочек сердца. И теперь, спустя десять лет, они стали жить вместе. Одно это чувство, что рядом с ней – ее любимая внучка, которой она была готова отдать всю себя, делало Марию сильнее и увереннее. Она видела, что внучка платит ей такой же искренней любовью. И эту любовь она хотела иметь всю для себя одной, не делясь ею ни с кем. Гены бабушки, не желающей делиться привязанностью, полностью передались внучке Оле.

С Леной, младшей сестрой Оли, все обстояло намного сложней и запутанней, чем могло показаться на первый взгляд. Отца Лены, Олега, Мария невзлюбила с первой встречи. Она вообще не хотела, чтобы дочь вновь выходила замуж, а уж второго ребенка ей совсем не желала. Когда Мария узнала, что Нина беременна, стала с ней реже встречаться и даже как-то замкнулась. Она испытывала необъяснимую неприязнь к еще не родившемуся ребенку и непонятно откуда возникшее чувство резкого осуждения дочери. Даже себе она не могла объяснить, что это – то ли ревность, что у Оли появится брат или сестра и оттянет часть материнской любви, то ли она заранее не любила то, что любил и с нетерпением ждал нелюбимый зять.