Бумеранги

Мотор шумит мягко. Тишина не полная, но даже такой она действует на нервы. Привычка постоянно воспринимать шум, какие-то фоновые разговоры, болтовню по радио или громкую музыку сейчас вызывает едва ли не ломку. Тишина оголяет, безжалостно бросает в эпицентр мыслей, она до боли естественна здесь, в машине глухого парня, но для меня нова и необычна. Мы едем минут двадцать, а кажется, почти вечность, я просто сижу молча, а по ощущениям - делаю что-то важное. Будто живу в два раза медленнее, чем обычно. А может, дело в сидящем рядом мужчине, оказывающем на меня особенное влияние.

Константин Разовский - «попаданец новой эпохи», заветный ключик к поиску спасения Кристины, неожиданно ставший моим спасителем, а после - учеником. Он же объект нападения… бандитов. Еще утром я думала, что после сегодняшнего дня больше никогда его не увижу. Вот как бывает: придумываешь способ уйти красиво, в этот же момент перед твоим носом с громким стуком захлопывается дверь на выход.

Вчера Костя смотрел сквозь меня, сегодня - идет на контакт и выглядит заинтересованным. Нервничаю, потому что боюсь все испортить. А еще мне почему-то очень нравится просто находиться с ним рядом, откуда-то знаю, что безопасно. Не даст в обиду и сам не обидит. Хотя он мог бы, возможностей выпадало предостаточно. Таким, как он, ничего не угрожает. Всегда может выкрутиться.

Он странный и непредсказуемый, а то, что меня так к нему тянет, можно легко объяснить тем, что недавно он спас меня. Это психология, все просто.

Но почему-то мне кажется, что рядом с ним ничего не бывает «просто».

Игнорируя парковку для инвалидов, Костя занимает ближайшее свободное место, и, не заглушив двигатель, поворачивается ко мне, слегка прищуривается, словно раздумывая, что же делать дальше.

«Ну, рассказывай, любительница Маяковского», - расплывается в наглой улыбке. По глазам вижу, удовольствие получает от каждой секунды моего смущения.

О, черт. Раз он в курсе стихов, значит, и всего остального. Задыхаюсь от возмущения. Я не виновата, именно он вынудил меня разбрасывать непристойными фразочками, лишь бы вызвать хоть какую-то эмоцию на бесстрастном лице! В то время, как сам преспокойно читал по губам и молчал. Гадкий притворщик! Вспоминая свои смелые… щедрейшие предложения, бросаю взгляд в пол. Но не в силах удержать улыбку, отпускаю ее на волю, навстречу той, что играет на его губах. Сиденье с подогревом нежит, расслабляет.

- Что именно тебе рассказать сначала? - спрашиваю по возможности спокойным голосом.

«Все. Откуда ты взялась и зачем», - решительно.

- Прямо вот сейчас? Без подготовки? Я так не могу, - пугаюсь.

«Момент ведь идеальный. Пока кто-нибудь снова не напал на тебя. Или на меня. Такое бывает редко», - при этих словах он слегка улыбается, будто посмеиваясь над собой. Над нами обоими. Самоирония настолько ему не идет, что я теряюсь еще больше. Он снова серьезнеет, отдаляется, и дабы не упустить шанс, я начинаю болтать:

- Костя, у меня сейчас непростой период. Вернее, вся моя жизнь - это один длинный непростой период. Ты просишь рассказать все, а я даже и не знаю, с чего начать.

Он недоволен заминкой, качает головой, глушит мотор и снова закуривает, втягивая дым глубоко в легкие, выдыхает в приоткрытое окно. Вообще, он очень много курит, одну за одной, но не решаюсь высказаться по этому поводу.

- Я больше не буду тебе лгать, - глядя ему в глаза. Вздыхаю тяжело, долго, растягивая время. Что мне остается? Он кожей чувствует мою ложь. Еще раз обижу обманом, вышвырнет из своей машины и жизни.

Надо сказать ему правду. Прямо сейчас. Еще секунду и начну говорить. Разве не разговор с ним был целью? Но начинаю, разумеется, издалека:

- Проблема действительно существует, но не у меня, у подруги. Ее ситуация не дает мне покоя, камнем висит на сердце, рвет его, тянет вниз, к пропасти. Сейчас, одну минуту, соберусь с мыслями. Родители, знакомые, учителя, - никто не верит, что Кристина попала в беду. Все считают, что я за ее счет пытаюсь привлечь к себе внимание. А я не могу ее бросить. Это даже не обсуждается, мы связаны накрепко. В общем, Костя, есть подозрение, что у той секты, в которой ты состоял, у «попаданцев», появились последователи.

«Они постоянно появляются, потом пропадают», - он не выглядит удивленным.

- Они называют себя братством. Я очень боюсь за Крис. С каждым днем она все меньше хочет возвращаться из виртуального мира в реальный.

«Твоя подруга просто геймер, таких тысячи. Поиграет, а потом повзрослеет».

- Возможно, ты прав. Но я очень переживаю. Мне было бы легче, если бы ты согласился поговорить с ней, подсказал, как действовать дальше. Я совсем одна в этой ситуации, - развожу руки в стороны. - Если с ней что-то случится, я попросту не переживу. Я нашла у нее цифровые команды, могу показать. Я боюсь повторения того, что случилось с тобой.

Он недовольно качает головой, но вроде бы верит. Стряхивая пепел за окно, смотрит в небо.

«Мне надо подумать. Я не общаюсь с геймерами, на это есть причины».