Бумеранги

Не знаю, как Крис это делает, но в итоге мама сама отправляет нас развеяться: сходить в кино, а также походить по магазинам, подкупить обновок. Еще и денег дает немерено. Мы обещаем, что не выйдем за пределы торгового центра. На всякий случай папин знакомый будет караулить в машине у выхода.

- Мой паспорт отец забрал, - шепчу Крис, когда мы выходим из дома.

- Я прихватила твой загран, - отвечает она.

Вопросов миллион, но как только мы садимся в машину, Кристина мрачнеет и замыкается в себе, превращается в себя обычную, перестает играть роль для родителей. У меня комок в горле, теряюсь, как вести себя снова, не понимаю, каким тоном произносить подобранные ранее слова? Ругать ее или благодарить? Может, Крис вообще везет меня в западню? Она непроницаема. Взгляд стеклянный.

Лишь перед самым входом в торговый центр она вдруг поворачивается ко мне и говорит: «Меня вытурили».

- Откуда? - но по взгляду начинаю догадываться. - Из секты?

- Это не секта, а братство! Но неважно. Это неважно. Ты, главное, живи, Малика. С Разой или одна - как хочешь. Может, ему и правда больше не нужно в «Данте». Жизнь переменчивая штука, - она подмигивает, берет меня за руку и ведет к эскалатору. - А ты в ней константа.

Мне остается только пораженно хлопать ресницами. Неужели сестра начинает приходить в себя?!

***

- Костя, я должна тебе сообщить страшную новость, - говорю ему, едва мы отдышались от радости встречи.

- Думаю, после моей новости твоя страшной больше не покажется, - отвечает тихо, стесняется своего голоса, как я и думала. Но он звучит потрясающе, я так себе его и представляла. Приятный, с хрипотцой. Мрачный, правда, но и тема невеселая. Костя склоняет голову набок.

- Ты все-все расскажешь, я буду слушать без остановки. Твой голос слушать. Но это важно. Ты только не отрицай сразу, поверь мне. Костя, Ольга стоит за твоей травлей. Жена Антона.

«Чего?» - он хмурится, неосознанно переходит на жесты. Так ему привычнее.

- Я ей позвонила, когда увидела информацию в СМИ о твоей… о твоей смерти. Я же не идиотка верить всему, что пишут в газетах и на заборах. Как-то давно Ольга разрешила к ней обращаться, если понадобится помощь, я сохранила ее визитку. Она ответила, что это правда. Якобы тебя так и не выписали из больницы, врачи боролись за твою жизнь, но не вышло. Не смогли спасти после избиения моим отцом! Представь, в каком я была состоянии?! Я думала, он убил тебя из-за меня! Поговорила с Ольгой, мы как раз очень удачно были в гостях у тети, она живет на четырнадцатом этаже.Со мной случилась неуправляемая истерика, я не знала, что такое вообще бывает. Я птицей билась, Костя, с ума сошла от горя. Ты позвонил вовремя.

Он поражен, мгновение молчит, потом неуверенно:

«Она телефон потеряла. Ты уверена, что говорила именно с ней?»

- Как удобно она потеряла телефон, Костя! - я завожусь с пол-оборота. - Как своевременно! Все сходится: она могла через Антона, Трофимова, Алексея узнавать все о нас. Могла добыть ключи от твоей квартиры, могла отравить Акцио - он ел бы из ее рук.

«Погоди. Стоп. А мотив? Нужны доказательства. Оля в больницу ко мне приезжала несколько раз… Нет, бред какой-то. Ты ее видела единожды. Уверена, что слышала в трубке именно ее голос?»

Я замешкалась. И правда, уверена ли я?

- Не на сто процентов.

Я была в таком состоянии, что, возможно, не узнаю тот голос, если услышу прямо сейчас. Разовский вновь обнимает меня.

«Разберемся».

А потом мы садимся в кафешку при вип-зале кинотеатра втроем - народу почти нет, мы здесь одни, - и Костя рассказывает нам с Кристиной все о «Данте», своем дяде-фармацевте, который придумал хитроумный яд и задался целью протестировать его на подростках. О значении своего голоса во всем этом, и почему решил замолчать на веки вечные. Он действительно оглох, но от взрыва, когда родственники погибших детей закидали дом его деда самодельными гранатами.

- Мне не нравится говорить, я бы предпочел делать это по минимуму. Особенно при Роке, - заканчивает свой рассказ. Кристина воспринимает информацию без эмоций, в основном молчит, анализирует. Неясно, какие выводы делает. Непонятно, верит или же воспринимает случившееся через фильтр, слепленный в ее голове байками новой секты.

А я не чувствую ничего, кроме потребности его утешить. Большой, всепоглощающей потребности, которой нужно дать выход немедленно.

Домой, разумеется, больше нельзя, да и не хочется. Родителей Крис пообещала взять на себя, уж не знаю, какую легенду она для них сочинила, но из города мы удираем вчетвером, поймав попутку. На всякий случай, чтобы нас не заметили, покупаем новую верхнюю одежду, прячем лица под капюшонами. Понимаю, что теперь боюсь Кристину, ежеминутно жду от нее предательства. Надеюсь, Костя знает, что делает.

Примерно через три часа добираемся до довольно крупного поселка, где решаем немного отдохнуть. Костя с Роком выглядят ужасно уставшими, да и я не сомкнула глаз прошлой ночью.