Бумеранги

- Наши тела - лишь земные оболочки, - цитирует Рок что-то мне неведомое, Костя кивает. - Мы тренируемся, чтобы приобрести навыки, научиться терпеть усталость и боль. Наши тела нам не нужны, мы раскроемся в более сильных и крепких. Мы обретем цель в «Данте». На земле мы бесполезны, и чтобы оправдать наше существование…

- …мы должны платить кровью, - заканчивает вполголоса Костя. Рок смотрит на него, моргает, затем продолжает:

- Мы с Разой несколько раз в год пополняем Банк крови. Только вот Раза курит.

Раза пожимает плечами - дескать, он давно уже бунтует и живет как хочет, но при этом выглядит не слишком уверенным.

- Впервые слышу, - говорит Кристина. - Мор рассказывал, что его друзья бывали уже в «Данте», но их отправили обратно за подмогой. Он говорил, что как только мы будем готовы, Раза все нам расскажет. После нашего знакомства лично я сообщила в чат, что Раза, оказывается, не собирается в «Данте», на что Мор ответил, что Раза запутался, сам не знает, чего хочет, но это временно. Он сказал, что ему мешает девчонка, и что мне нужно сделать так, чтобы Элен исчезла.

- И ты позвонила родителям, - говорю я.

- Что мне оставалось делать? Я считала, ты будешь в безопасности. Я же не знала, что ты захочешь с собой покончить, - вспыхивает как спичка.

- После того, как они едва не выдали меня замуж сразу после выпускного? - вспыхиваю сама.

- Может, туда тебе и дорога? - чеканит Кристина.

Если бы не карты, я бы влепила ей пощечину.

- Ты ведь прекрасно знаешь, как я к этому отношусь. Я даже на дефлорацию в клинику ездила, чтобы поставить отца перед фактом, что больше не невинна, - это я уже, ведомая эмоциями, рассказываю обалдевшим Року и Косте. - Тот был в ярости, - мы с Крис переглядываемся, вспоминая скандал, - мне пришлось уехать из дома в тот же день. Папа уже договорился обо всем с женихом, вот только моего мнения спросить забыл. К счастью, не девственницу тот брать наотрез отказался.

- НАМ пришлось уехать, - она кладет руку мне на плечо.

- Ты только рада была сбежать со мной, - уличаю ее во лжи, хотя на самом деле - смягчаюсь. Крис поддержала меня в тот момент. Боже, сколько же я рыдала тогда…

- Девушки, брейк. Сейчас речь не об этом, - как ни странно, но именно Рок призывает к порядку. - Я так понял, что у нас есть подражатели. Какой-то Мор, который знает обо всем, кроме донорства.

«Дядя бы первым делом поведал о сдаче крови», - говорит Костя.

- Друзья Мора были в «Данте» и вернулись, - Рок крутит у виска. - Рен или Реми?

«Или оба? Но они тоже сдают кровь, они бы тоже с этого начали. Да и Антон проверял их».

- Это Ольга, - гну свою линию я. - Может, из-за наследства? Может, ты ее просто бесишь?

- Голова сейчас взорвется, - Рок в отчаянии шарит по шкафам в поисках мини-бара, но в сотый раз ничего не находит. Некоторое время они с Кристиной ищут в телефоне круглосуточный ресторанчик, но таких в поселке не оказывается, а мы с Костей сидим в обнимку и пялимся в одну точку.

- У тебя с собой загран? - шепчет он мне.

- Да, Крис привезла, он лежал в ее квартире. Я проверила, шенген действует еще пять месяцев.

Следующие две партии Костя проигрывает с треском, что очень подозрительно с учетом его любви к цифрам.

- Раза, ты вообще где летаешь? - зевая, спрашивает Рок. За окном рассветает, никто из нас этой ночью не сомкнул глаз ни на минуту.

***

Обсудив сложившуюся ситуацию, мы единогласно решаем вылететь из соседнего города, чтобы не рисковать встретиться с кем-то из знакомых в нашем единственном аэропорту. На автовокзал не рискуем сунуться даже здесь, в поселке, - папа, вероятно, уже позвонил в полицию. На попутке выезжаем на трассу и ловим междугородний автобус, водитель которого соглашается нас подбросить за вознаграждение.

Занимаем задние два ряда и вырубаемся, едва водитель давит на педаль. Просыпаюсь я часа через полтора и замечаю, что Костя с Кристиной, оказывается, не спят. Они заняли соседние два пустых места и тихо о чем-то переговариваются.

Рок храпит впереди, не обращая внимания ни на фильм, транслируемый на весь салон, ни на кричащих впереди детишек. Завидев меня, Крис с Костей замолкают, Разовский показывает знак молчать.