Что до вашего широкого и тонкого чувства природы в ее нежности, в ее радостном и печальном великолепии, то я не говорю о нем: я выше пытался определить ваше страстное отношение к бытию, к жизни, и в этом анализе уже заключено то, что я думаю о вашем чутком общении со всем вещественным»
[681].Восемнадцатого февраля Бунин присутствовал в университетской церкви на отпевании основателя (в 1882 году) и владельца драматического театра в Москве Ф. А. Корша. В этот день он также записал: «Вчера ночью в 12 ч. 52 м. кончил „Грамматику любви“».
В заметках «Происхождение моих рассказов» Бунин говорит о том, как он пришел к мысли написать этот рассказ:
«Мой племянник Коля Пушешников, большой любитель книг, редких особенно, приятель многих московских букинистов, добыл где-то и подарил мне маленькую старинную книжечку под заглавием „Грамматика любви“. Прочитав ее, я вспомнил что-то смутное, что слышал еще в ранней юности от моего отца о каком-то бедном помещике из числа наших соседей, помешавшемся на любви к одной из своих крепостных, и вскоре выдумал и написал рассказ с заглавием этой книжечки…»
[682]Книжица эта — «Code de l'amour» — французского автора Молери, писавшего под псевдонимом Жюля Демольера (Gules Demolier), была издана по-русски под названием «Грамматика любви, или Искусство любить и быть взаимно любимым. Перевод с французского С. Ш… Москва, 1831. Сочинение г. Мольера»
[683].П. А. Нилус писал Бунину 24 марта 1915 года о сборнике «Чаша жизни»:
«Общее впечатление… очень хорошее, к этой книге тянет — а в этом все… Не нравится мне заголовок „Ив. Бунин“ — автографом, да еще крайне искусственным — не солидно, а главное, прости, не обличает в заправилах книгоиздательства вкуса.
Если бы еще так размахнулся Будищев или Северцов-Полынов, но первому писателю… (по Горькому, ты первый, второй Вольный и третий, кажется, Сургучев — так передавал Юшкевич)…
Внизу Евгений (художник Е. И. Буковецкий. — А. Б.) разбирает Скрябина. Отстал я от музыки, никак не могу оценить этого нового гения, хотя и слыхал и его и его жену, которая играла только мужа… Замечательно, маленькие писатели, художники терпимы, даже иной раз бывают приятны, но маленькие музыканты немыслимы, нельзя их слушать без некой музыкальной тошноты.
Вернулся Митрофаныч (А. М. Федоров. — А. Б.)… Рассказал любопытную историю про рыбу кету. Весною (правильно — осенью. — А. Б.) тысячи самок направляются в тихие места метать икру, за ними идут самцы — и эта музыка тянется два месяца. Самцы при этом ничего не едят, безобразно изменяются физически и, наконец, оплодотворив икру — умирают! Заметь себе это в уголку глаза, о поэт!»
[684]Бунин ответил 29 марта: книгу «похваливают». «Насчет автографа на обложке вполне согласен — не хорошо, не следует; больше не допущу этого…
Скрябин — да, тяжек и противен. А что до „музыкальной тошноты“, то, право, она вызывается всеми бездарными и претенциозными людьми. Но бездарен ли он? — Тут я в суждениях робок.
Слушал „Всенощное бдение“ Рахманинова. Кажется, мастерски обработал все чужое. Но меня тронули очень только два-три песнопения. Остальное показалось обычной церковной риторикой, каковая особенно не терпима в служениях Богу»
[685].Бунин неизменно ценил и чтил своего «высокого друга» — Рахманинова; его дружба с ним продолжалась с первой встречи в Ялте 25 апреля 1900 года и до его кончины. На стихи Бунина Рахманинов написал музыку — романсы «Я опять одинок» и «Ночь печальна».
Бунину близка была «Всенощная» «величавой и скорбной торжественностью, идущей от византийско-киевских распевов»
[686], — справедливо говорит один из корреспондентов В. Н. Муромцевой-Буниной (автор письма не установлен).Для Бунина «славное поприще» Рахманинова — «гордость русская и всемирная»
[687].Восхищался Бунин и П. И. Чайковским. Однажды он сказал; «Человек, который одной музыкальной фразой дал почувствовать целую эпоху, целый век, — должен быть очень большим».
Еще в 1892 году (17 марта) он писал В. В. Пащенко: «Поразительно сильное впечатление произвел на меня романс Рубинштейна на слова Гейне — „Азра!“ — „Полюбив, мы умираем…“»
[688]Этим словам романса, — из стихотворения Гейне в переводе П. Чайковского, — он придавал некий роковой смысл. Он приводит их в «Митиной любви» (гл. V).Двадцать девятого марта 1915 года Бунин писал для «Истории русской литературы» Венгерова автобиографию. «Это мука, — говорит он в письме Нилусу. — Кажется, опять ограничусь заметкой»
[689].Прожив зиму и почти всю весну в Москве, 9 мая 1915 года Бунин с женой уехали в Глотово, попутно заглянув на два дня в Орел. В деревню прибыли 12-го и оставались здесь до ноября, потом вернулись в Москву, куда Бунин приезжал ненадолго и в середине лета.
Семнадцатого мая 1915 года Бунин писал критику Д. Л. Тальникову: