Бунин. Жизнеописание

А писал он это деятелям Издательства имени Чехова, которые не торопились с печатанием его книг; он же, больной, очень нуждался в деньгах; печатали то «Двенадцать стульев», то «Подстриженными глазами» или бесконечные антологии. Из его книг в этом, 1952 году, после мучительных взаимных объяснений о старом и новом правописании, вышла «Жизнь Арсеньева», в 1953-м — сборники «Весной, в Иудее. — Роза Иерихона», «Митина любовь. — Солнечный удар». Он их составил, правил тексты, и все три были прочитаны им в корректурах. Читали корректуры также Г. Н. Кузнецова и М. А. Степун. Бунин составил и прочитал верстку сборника рассказов «Петлистые уши», вышел он посмертно (1954 год). Его тексты он также исправил для этого издания. В горькую минуту Бунин писал об Издательстве имени Чехова: «С каким восторгом я проклял бы его, если бы кто-нибудь другой спас мои последние дни!» ^[1096]Издательством руководил Н. Р. Вреден, но редко в нем бывал; «фактической руководительницей его была американка Лилиэн Диллон Планте, женщина умная и дельная, но очень мало знавшая русскую литературу и зарубежных русских писателей. Бунин, в ее глазах, был одним из тех писателей, которые добивались издания своих произведений» ^[1097].

Бунин самый большой русский писатель двадцатого века, русский гений, является символом связи с Россией Пушкина, Толстого, Достоевского; он не прошел мимо того взлета, которым отмечен в литературе и искусстве век двадцатый, — мимо русского и европейского модернизма. В оценках его творчества все сводить к тому, что — это реализм, большое заблуждение. Бунин говорит в письме 23 августа 1951 года к романисту Л. Д. Ржевскому:

«…Рецензия ваша на мои „Воспоминания“ в общем очень плоха <…> „…естественно, — пишете вы, — что реалист Бунин не приемлет символизма Блока“! <…> Называть меня реалистом значит или не знать меня как художника, или ничего не понимать в моих крайне разнообразных писаниях в прозе и стихах <…> „Реалист Бунин“ очень и очень приемлет многое, многое в подлинной символической мировой литературе» ^[1098].

«Священнослужитель слова», Бунин не мог мириться со всяческим посягательством на нормы русского языка, на его основы и не терпел новую орфографию, которую ввели большевики в первые годы своего владычества; называл новое правописание «похабным безобразием» (в письме Ржевскому). В Академии наук была создана комиссия по реформе правописания, она работу не закончила, и новые правила были введены министром народного просвещения Мануйловым. Участником этих работ в Академии наук был профессор Н. К. Кульман, впоследствии эмигрировавший. Он напечатал статью «О русском правописании» в журнале «Русская мысль» (Прага, 1923, кн. 6–8). Бунин считал этот труд ценным и послал журнальный оттиск Ржевскому. Он писал Ржевскому, что «Второе отделение» Академии, в которое Бунин был избран, участия в работе по орфографии не принимало. «Не пой красавица при мне / Ты песен Грузии печальной. / Напоминают мни ОНИ!!! (вместо „оне“)… „Война и мир“ — так и не узнаешь на взгляд, что это за „мир“ — вселенная или мирная жизнь», — писал Бунин Ржевскому.

Эта «новая» орфография, по словам Бунина, очень больное его место, «иногда просто сводит меня с ума своей нелепостью, низостью, угодливостью черни, — писал он Алданову 12 декабря 1951 года, — и тем, что ведь ни одна страна в Европе не оскорбляла, не унижала так свой язык, как это сделал самый подлый и зверский СССР — с благословения <…> проф. Мануйлова…» ^[1099].

Бунин не мог выносить некоторую искусственность языка под старину у А. М. Ремизова. Он также воспринимал как что-то, стоящее за пределами логики, такое словосочетание у Ремизова, как название его книги «Подстриженными глазами». «Это патологически мерзко!» ^[1100]— восклицал он. Бунин говорил в письме Ржевскому (29 сентября 1952 года), что он имени Ремизова не мог выносить в печати. Ремизов с красным паспортом, да еще на приеме у Молотова в советском посольстве, — это порождало у Бунина бескомпромиссную отчужденность от него, хотя не всегда он был так нетерпим: были и встречи; 10 марта 1946 года посетил его вместе с Адамовичем и Пантелеймоновым.

Несносен был для него «дикий развратный „Дар“» В. В. Набокова. Набоков вызывал неприязнь Бунина и тем, что не был правдив в воспоминании об одной из встреч с ним. Иван Алексеевич писал Алданову 10 ноября 1951 года: «А вчера пришел к нам Михайлов, принес развратную книжку Набокова с царской короной на обложке над его фамилией, в которой есть дикая брехня про меня — будто я затащил его в какой-то ресторан, чтобы поговорить с ним „по душам“ — очень на меня это похоже!» ^[1101]

Также необъективно обрисована личность Бунина комментатором выборки из его дневников «Устами Буниных» [1102]. Доктор В. М. Зёрнов писал автору этих строк 18 августа 1982 года: