Бункер

Роберт потянулся к пиву. Бабушку затрясла мелкая дрожь. Краткая секунда – и лицо её налилось, точно красная луна заполнила собой серое небо.

– Ты ве… но жиить бу, не, де, – рот задрожал, левая часть пошла вниз.

Бабушка рухнула на пол, сбив попутно вазу со стола. В один миг раздался звон разлетевшейся керамики и звук тревоги “красного” уровня. При этом свет заморгал в конвульсиях, чего быть не должно по инструкции – в темноте камеры не работали и не могли заснять происходящее. Роберт подскочил, как от разрыва бомбы. В следующий миг он уже был над телом бабушки.

– Джуди, Джуди! – застонал он.

Бабушка часто дышала, глаза закатились и почти закрылись веками, тело сводили волны судорог. Вдалеке тяжелые механизмы катили шестерни. Роберт не задержался над родственницей, а помчался из комнаты, как только мог. Вот коридор, вот одно ответвление, вот другое, вот отсек разгерметизации.

– Нееет! – закричал он что было мочи: дальняя дверь, основная, надежная, как банковская, поглотила последние сантиметры к пути наружу. Он оказался заперт здесь!

***

Прошло шесть часов. Свет всё так же предательски мигал, навевая к глупости сложившейся картины какой-то страх.

– Уже 9 утра, чтоб им не ладно, – ругался Роберт, прохаживаясь по залу совещаний вокруг стола. За последний час он намотал кругов сто, не меньше. – Где их всех носит? Где полиция, где охрана по вызову? Десять минут реагирования – я и то увольнял команду, а тут уже шесть часов прошло! Они что там, с ума посходили?

Но ответом было только эхо, проносившееся по пустому коридору, отскакивающее от запертой двери как мячик. Роберт устал и в изнеможении грохнулся на боковой диван. Помимо отчаяния, подступавшего с каждой минутой всё сильнее, мучил голод, ныл живот, хотелось пить, а помимо остатков пива на пару раз толком ничего и не было. Он еще раз с надеждой подошел к столу. Словно от количества подходов могло что-то измениться! Но нет: все небольшие бутылочки воды на жарком заседании были выпиты только так – не зря он подогревал атмосферу в буквальном смысле слова, добавив пять лишних градусов тепла, чтобы всем было душно и хуже соображалось. Главного он добился. Ключ к успеху вот он, лежит в его кейсе, оставалось лишь выйти к этому самому успеху! Но что за ирония судьбы?

Так прошло еще целых десять часов: Роберт временами отключался, временами казалось, что окружающие его стены бункера – танк, в котором он едет по темному лесу, и остаётся только выехать на просеку, дать залп в неприятеля, и можно выходить наружу, купаясь в лучах славы, роскоши, внимании юных красоток среди новых вилл… грезы уносили его всё дальше и дальше от реальности, в голове плыло пенистое море, теплое, баюкающее, как колыбельная мамы. Как давно он ее не слышал? Ему было всего пять, когда мамы не стало. Но ее колыбельная врезалась в камень, как высеченный знак на граните. Потерялся счет минутам, часам. Вечер наступил или уже ночь – Роберт не понимал. “Да и не всё ли равно теперь?”

Вот он летит над городами, реками, всё выше, всё выше. Крыло самолета задирается. Перистые облака спускаются, как занавес, откуда-то с дальней вышины, обволакивая, укутывая. Роберт в полудреме бормотал “мама, мама”. Он ощущал себя ребенком, которого большие дяди сунули в мешок и несли в неизвестном направлении. Он забыл, кто он и к чему так стремился последние годы. Всё казалось каким-то пустым миражом, глупой детской игрой. А самое дорогое осталось где-то позади, там, куда он боялся оглянуться.

Ночью он проснулся. Часы в зале совещаний показывали три ночи. Свет стал более тусклым. Или это казалось?

– Как глупо! Как же глупо! – пробормотал впотьмах он. – Пойду хоть проведаю бабушку напоследок.

“Пойти” оказалось не тем словом. “Поползти” – вот более подходящий глагол. Кое-как, из последних сил, превозмогая сильную жажду, тошноту и головокружение, полез он в комнату отдыха. Бабушка лежала на том же самом месте, где он ее и оставил. Она лежала без движения, холодная, застывшая, как во сне. Ее беспокойная натура нашла успокоение. “Скоро и я тут успокоюсь”, – подумал Роберт и поплелся поближе к выходу. Дверь в отсек дезинфекции заела, и он достал из кармана складной нож, чтобы поддеть ее. И тут лампочка над дверью почему-то зловеще мигнула с красного на зеленый и снова на красный, позади него и под ним из невидимых клапанов вырвались частички клубящегося пара и опутали его. Время растянулось в миллион лет.