Бунт

— Ди? — окликает меня отец, заходя в комнату следом за мной. — Джоэль только что отъехал от дома. Что-то… — он замолкает, когда я наливаю себе стакан и поворачиваюсь к нему. — Что ты, черт возьми, творишь?

— Что, для меня нормально встречаться с рок-звездой в татуировках и пирсинге, но я не могу налить себе чертову текилу?

Отец хмурится, изучая меня.

— Что стряслось?

— О, ты же знаешь, — произношу я, помешивая жидкость в стакане. — Классика: девушка знакомится с парнем, парень спасает девушку, девушка водится с парнем, парень признается ей в любви, девушка посылает его.

Когда отец лишь смотрит на меня как на существо, вселившееся в его дочь, я продолжаю:

— Зачем ты рассказал ему о маме?

Он бледнеет, а я не уступаю:

— Разве недостаточно было твоего предложения остаться с нами Пасху и приглашения на Рождество? Нужно было взять и еще о маме ему рассказать?

— Просто к слову пришлось, — заикается отец.

— Конечно!

Я швыряю нетронутый напиток на стол, и брызги попадают мне на руку.

— Прошло семь лет, а ты все еще, блин, не можешь перестать говорить о ней!

— Диандра, — произносит отец, но я слишком возбуждена, чтобы услышать предупреждение в его голосе.

— Нет, папа, скажи мне. Мало того, что ее фотографиями увешаны все стены, тебе понадобилось еще и ткнуть мне в лицо, рассказав о ней Джоэлю?

— Ты несправедлива…

— Знаешь, что несправедливо?! — выкрикиваю я, пугая отца. — Ты, не позволяющий мне забыть ее! Несправедливо то, что мне пришлось самой учиться, как делать макияж и как брить ноги. Несправедливо, что мама Роуэн объясняла мне, как пользоваться тампонами!

Слезы обжигают глаза, но я игнорирую их и во все горло кричу:

— Она не заслуживает, чтобы ее фотографии висели на наших стенах, папа!

Он протягивает руку, чтобы прикоснуться ко мне, колеблясь, словно боится, что я рассыплюсь на куски.

— Ди… Успокойся и просто расскажи мне, что произошло.

— Нет, — качаю головой.

Слезы скатываются по щекам. Они — кислота в моих глаза, сера в моем носу. Я прохожу мимо отца и беру ключи на барной стойке.

— Куда ты? — спрашивает отец, следуя за мной.

— ПРОЧЬ! — выкрикиваю я и захлопываю за собой дверь.

По пути к Роуэн мне едва удается различить дорогу сквозь пелену вырывающихся откуда-то из глубины слез. Они затуманивают мой взор, а всхлипы, вырывающиеся из горла, сотрясают все тело. На подъездной дорожке дома Роуэн я плачу слишком сильно, чтобы даже пошевелиться, так что, когда дверь моей машины открывается, я даже не пытаюсь поднять голову с руля, чтобы посмотреть кто это. Тонкие руки обнимают меня, и я двигаюсь, чтобы позволить им обнять меня крепче.

— Тс-с, — шепчет Роуэн, крепко обнимая меня. — Я с тобой. Все в порядке.

— Я, блять, не могу это сделать, Роу, — плачу, ненавидя себя за то, что я такой человек. Человек, который не может позаботиться о себе. Не могу поверить, что набросилась на отца, что была так холодна с Джоэлем и что плакала по маме, спустя семь лет стараний сдерживать слезы.

— Что произошло? — интересуется Роуэн, поглаживая меня по спине.

Столько всего произошло, что даже не знаю с чего начать. Я лишь качаю головой, прижавшись к плечу Роуэн, а она обнимает меня до тех пор, пока я не успокаиваюсь достаточно, чтобы спокойно дышать.

— Пойдем в дом, — говорит она мне, но поскольку я не уверена, что закончила плакать, и не хочу разбудить ее родителей, вновь качаю головой.

— Тогда позволь мне отвести тебя в тайник, — убеждает она меня, и я позволяю подруге помочь мне выбраться из машины.

Мы заходим в гараж и поднимаемся на чердак — крошечный уголок, который мы оборудовали в седьмом классе. Он заполнен огромными подушками, креслами-мешками и старинными лампами, которые мы скупили на дворовой распродаже. Я включаю свою любимую лампу, фиолетовый и зеленый свет разливаются по стенам цвета яичной скорлупы. Сажусь в свое кресло-мешок в черно-белую полоску и опускаю голову на руки.

Роуэн занимает синий мешок напротив меня, поглаживает мои плечи и колени, пока я не делаю глубокий вдох и произношу:

— Он признался мне в любви.

— Джоэль? — спрашивает она, и у меня вырывается раздраженный, лишенный веселья, смешок. Даже Роуэн не верится, что он сказал это. Я думала он не такой.

— Да. Джоэль.

— А дальше что?

Его сокрушенное выражение лица мелькает в моем сознании, сказанные им слова эхом раздаются в трещинах моего сердца.

Это, блять, был твой план? Чтобы нахер уничтожить меня?

Я выпрямляюсь и вытираю глаза ладонями.

— Я сказала ему уезжать домой.

Роуэн хмурится, а я устремляю взгляд в пол.

— Почему?

— Не хочу, чтобы кому-то было больно.

— Ди, — произносит она, поглаживая меня по плечу, — тебе сейчас больно.

— Со мной все будет хорошо.

— А с ним?

Слезы вновь щиплют мои глаза, и я поспешно вытираю их.

— С ним тоже все будет хорошо. Так будет лучше, Роу. Мы не подходим друг другу. Ты сама так сказала.

— Я сказала это несколько месяцев назад, Ди…

— Ничего не изменилось.

— Ты уверена? — спрашивает она. Я знаю, что подруга права, но не хочу об этом думать.