Бунт на корабле

Предчувствие не обмануло Юрку. Этот пройдоха-боцман, из милости принятый на корабль «Полюс», оказался изворотливым. Боясь очутиться в дураках, Юрка ткнул пальцем в заживающую царапину, резонно заметив, что при честном отношении к делу оттуда можно извлечь каплю крови. Но Томка хладнокровно ответил:

— Оно уже засохло, — и торопливо прикрыл рукой сбитый локоть, нагло показывая, что на эту тему он не желает больше разговаривать.

Создавалось запутанное положение. Юрка попробовал было взять хитростью, соблазняя Томку взлезть на старую вишню. Бестия боцман сразу же разгадал коварные планы капитана.

— Поцэму? Это цтоб я оборвался? Не хоцу…

И Томка, который недавно раза по три в день рвал штанишки, лазая по деревьям, стал вдруг примерным мальчиком и даже начал проповедовать послушание маме.

— А раз мама говорит, цтоб не лазить, знацыт…

Юрке стало совершенно ясно, что теперь Томка, увиливая от контракта, будет остерегаться и ограничится возней с вполне безопасным мячиком. Перспектива была мрачная. Юрка видел замыслы своего боцмана, хитрость которого грозила провалом так хорошо подготовленного плана. Правда, оставалась смутная надежда, что этот презренный комбинатор расквасит себе нос. Раньше это случалось довольно часто. И Юрка решил не спускать глаз с Томки.

На этот раз судьба благоприятствовала знаменитому капитану. Не прошло и двадцати минут, как боцман, оставив мяч, бросился догонять кошку. Это его и погубило: на повороте тропинки он сам себе наступил на пятку и полетел кубарем. С воинственным кличем ринулся Юрка и вмиг очутился над Томкой.

— Вставай!

Томка не хотел подниматься. Хныкая, он шмурыгал носом, всячески выкручивался, явно выгадывая время. Но Юрка был настойчив и пришлось подчиниться.

— Идем в беседку, — тревожно шептал капитан. — Скорей! Да ты не стирай кровь, пусть капает…

Юрка торжествовал. Наконец-то мечта близка к осуществлению! Этот изворотливый боцман в его руках. Но взглянув на Томку, сердце бравого следопыта ёкнуло: спокойствие Томки показалось подозрительным.

Желая поскорее все закончить и не дать возможности боцману очухаться, Юрка втолкнул его в беседку и моментально вытащил из кармана контракт и огрызок карандаша.

— Вымажь кровью карандаш и напиши свое имя, — решительно приказал капитан.

Томка взял карандаш, повертел его в руках и равнодушно вернул Юрке:

— Это цтоб Томку написать? Я могу папу и маму и то печатными буквами…

Вот она — катастрофа. Сердце не обмануло. Юрка видел себя на краю гибели. Он презирал этого скользкого, увертливого толстяка, который, к тому же, улыбается над безнадежным положением того, кто…

— Ах, так! — не выдержал Юрка. Схватив контракт, он приклеил его к томкину носу. — Тут твоя кровь! — с вдохновением изобретателя воскликнул знаменитый путешественник. — Это еще лучше подписи. Вроде печати…

А Томка сплошал. Он упустил момент, когда можно было схватить и порвать этот важный документ. Теперь уже поздно. Окровавленная бумага, отдающая его жизнь в руки Юрке, бумага, в которой была заключена судьба ножа, коньков, крокета, уже находилась в глубоком кармане штанов великого северного путешественника…

5

Вечером в кабинете врача Владимира Севастьяновича Жолтого было уютно. Развалившись на диване, хозяин открыл толстую общую тетрадь, на обложке которой было написано: «Корабельный журнал полярного судна „Полюс“. Год 1924».

— Галочка, — обратился врач к своей жене, Анне Ианнуарьевне. — Налей Викстеру еще рюмку коньяку… И не обижайся, если твой младший сын Томка под пером великого путешественника будет выглядеть не особенно важно…

Закурив папиросу, Владимир Севастьянович начал листать страницы «Корабельного журнала».

— 11 июня… Да, о тридцать втором калибре уже прочитано… Так. Так. Ага… 15 июня. Тут свежая запись: «Когда этот хвастун Викстер узнает, что я нахожусь на Северном полюсе, он с горя напьется. А то противно слушать, как он говорит об охоте. И всегда медведь. А это вопрос, может, медведя убил еще дед Тит, а Викстер выманил у него шкуру. А ружье двенадцатого калибра. Поэтому он с такой завистью смотрит на мои калибры. Он тоже кое-что понимает…»

Владимир Севастьянович взглянул на Викстера.

— Ну, как? Нравится ваш портрет? Погоди, дальше не то будет…

— 19 июня: «Томка знает, что я давно уже не Юрка, а путешественник и охотник, не такой, как Викстер. А он уже молчит о медведе. Стыдно стало. А Томка обещал никому не говорить, кто я. За это пришлось отдать черный мячик. Жалко. После Северного, полюса обязательно отберу. Пусть не думает…»

— 20 июня: «Не понимаю, зачем Викетеру карта? Когда я у него спросил, где мы живем, то он даже не сразу нашел. А когда нашел, то чтобы опять не потерять, нарисовал кружок синим карандашом. Тоже охотник! А где Северный полюс, я сам прочитал, и спросил, как это далеко. А он и не знал. Сначала засмеялся, а потом говорит: „Дня три надо ехать. А может и больше…“ А я думаю, что не меньше пяти. Но я ему об этом не сказал. Пускай себе думает, что это близко».