Бунт османской Золушки

– Передай сиятельной госпоже, что я здоров, – с достоинством сказал Мехмед-паша. – Я сожалею, что моя помолвка с прекрасной Фатьмой-султан откладывается, но когда я вернусь с войны, победив неверных и положив неприступную Кандию к ногам моего падишаха, я буду иметь честь вновь просить у валиде этой милости: руки ее солнцеликой дочери.

«Ты никогда не вернешься в Стамбул и не будешь мужем Фатьмы. Им буду я. А ты останешься здесь, на чужбине. Хотя мне придется не просто. Ты мудр и очень хитер. Но я что-нибудь придумаю», – Исмаил ответил на любезность близкого родственника султана низким поклоном.

Проходя вместе с Мехмед-пашой по лагерю, Исмаил отметил, что войско сильно поредело. Сюда прибыло восемьдесят тысяч солдат, и где они? Человек двадцать не спеша рыли окопы, еще с десяток возились у батареи, начищая до блеска пушки. Остальные же спали или ели, развешивали на натянутых веревках постиранную одежду, лениво переругиваясь, а то и просто слонялись по лагерю, бездельничая.

– Осада героическая, ничего не скажешь, – Исмаил невольно улыбнулся.

– Юсуф-паша чуть не погиб на этой батарее, где сражаются румелийские солдаты. Они еще не обстреляны, и сердар хотел личным примером их воодушевить, – с достоинством сказал Мехмед-паша. Исмаил невольно восхитился: царская кровь! – Ядро упало рядом с Юсуфом-пашой, он лишь чудом остался жив. А вы, юноша, видели, как падают рядом с вами пушечные ядра? Советую вам гулять здесь почаще, на батарее у румелийских пушек, пока вы на Крите. Потом всем скажете, что были на войне.

– Я прислушаюсь к вашему совету, Султанзаде Мехмед-паша. Мне и в самом деле не хватает военного опыта.

– Тебе не хватает любого опыта, – живо обернулся к нему бывший великий визирь. – Но ты лезешь везде, как справедливо заметил Юсуф. Для таких необстрелянных и наглых юнцов война заканчивается плохо. Они, как правило, умирают, – равнодушно сказал Султанзаде.

Исмаил понял, что его приговорили. Едва паши узнали, кто прибыл с дарами от султана и с его письмом, как выскочку решили наказать. Они явно сговорились.

«Или я, или он. Они решили меня убить, эти знатные господа. Кто я такой? Безродный юнец. Один здесь, на Крите, в армии, которой командуют они, паши. В окружении солдат, которые видят во мне чужака, изнеженного придворного. Мне, похоже, конец», – Исмаил постарался не выдать своих чувств и машинально нащупал рукой кинжал за поясом. Оружием он по-прежнему владеет прекрасно. Хотя здесь, похоже, надо действовать хитростью. Их слишком много, а у него лишь пара слуг, да и на тех нельзя положиться.

Султанзаде был невозмутим. Он чувствовал за собой силу. Юсуф-паша горяч и нетерпелив, бросается в бой, рискует жизнью. И срок ее, похоже, у сердара короткий. А вот Султанзаде не горячится, голова у него холодная, как, впрочем, и сердце. Фатьма ему не нужна, Мехмед-паше нужна безграничная власть. Возможно, что он чувствует в Исмаиле соперника. Проницательная валиде могла ему написать о своих подозрениях.

… Эту ночь Исмаил почти не спал. Ему отвели одну из лучших палаток, и ужин был роскошным. Сам Юсуф-паша ласково потрепал гонца по плечу, перед тем как вечерняя аудиенция закончилась:

– Землю уже свозят, дня через три насыпь будет готова. И скоро мы начнем решительный штурм. Отдыхай, хранитель султанских покоев, и пусть твой сон будет глубоким, как море.

В голосе сердара явно была насмешка: море, где ты камнем пойдешь на дно. Поэтому у себя в палатке Исмаил отставил кувшин с вином, не выпив ни капли, и подумал: «Так откармливают гуся перед тем, как зарезать его и вынуть печень».

– Али! – крикнул он. Вошел его слуга, совсем еще мальчик. Ичоглан, каким не так давно был и сам Исмаил. – Ложись здесь, в моей палатке. Я вижу, тебе нездоровится. Сердар пожаловал мне теплое одеяло, а я совсем не мерзну.

Али, почти еще ребенок, и в самом деле плохо перенес морское путешествие. Слугу, похоже, знобило, и он с радостью лег в палатке. Исмаил же, вооружившись до зубов, ушел в лагерь, незаметно смешавшись в темноте с теми, кто спал под открытым небом.

Он лег прямо на землю, закутался в плащ и стал неотрывно смотреть на звезды, пытаясь думать о том, как они прекрасны и как безмятежна жизнь во дворце по сравнению с воинским походом, где смертельный удар можно получить как в открытом бою, так и в спину. И как хорошо будет вернуться туда, в Топкапы, где ждет его Фатьма и где сестра скоро родит султану наследника. И насладиться своим триумфом.

Но сначала ему надо вернуться…

Под утро Исмаил все-таки уснул. Он был молод, здоров, и ему хватило всего пары часов крепкого сна, чтобы хорошо отдохнуть. Проснулся он от запаха еды: в лагере разожгли костры и готовили нехитрую солдатскую похлебку на завтрак.

Исмаил подсел к одному из закопченных казанов, с досадой подумав, что у него нет ложки.

– Держи, парень, – огромный усатый солдат, добродушно улыбаясь, протянул ему деревянную ложку, которую, видимо, выстругал сам от скуки. – Чего-то я тебя раньше не видел.