Бунт османской Золушки

– Там на дне мешки… Много мешков… Мне показалось: сотни. Я подумал, что это клад, и развязал один. А там… Господи, там баба! Толстая, такая же, как эта, – кивнул он на спасенную испанку, которая наконец открыла глаза. – Похоже, что во всех остальных мешках тоже мертвые женщины… Они качаются… Понимаете? Качаются, стоя в воде, в кожаных мешках… Мне показалось, я слышу стон. Хотя разве мертвые могут стонать? Я чуть не умер от страха! Гребите отсюда, скорей! Это место проклято!

– Ходу! – закричал капитан. – Гребцы на весла! Прочь отсюда!

Пришла в себя и юная испанка. Она в ужасе смотрела на своих спасителей. Капитан заметил ожоги на ее нежных руках и изрезанные веревкой запястья. Он понял, что несчастную пытали, а потом, как и остальных, засунули в мешок.

– Что здесь произошло? Испанец, переводи!

Девушка заговорила с трудом:

– Я наложница султана Ибрагима. Хотя я с ним ни разу не была. Но нас всех, весь гарем, вдруг схватили и начали спрашивать, кто послал любовную записку. И кому она адресована. Я клянусь, что никто бы не посмел этого сделать! Но султан словно обезумел! Нас пытали несколько дней… Никто не признался…

– А потом казнили, да? – тихо спросил капитан.

– Султан повелел весь свой гарем утопить. Нас засунули в кожаные мешки, набитые камнями. Евнухи всю ночь таскали эти мешки и кидали их в Босфор. Нас было очень много… Несколько сотен… Мне повезло: я оказалась одной из последних. Какой же ужас я пережила! Сидела полночи в темном кожаном мешке, на камнях, и ждала своей смерти… – девушка чуть не задохнулась, вспомнив минувшую ночь, и стала раздирать ногтями нежную кожу на шее.

К ней кинулись матросы, хватая за руки. Несчастная забилась в истерике.

– Он сумасшедший! – сжал кулаки испанец. Сгубить столько красавиц!

– Если они меня хватятся, вам всем конец, – простонала юная наложница.

– Боюсь, что все в гареме устали за ночь от такой тяжелой работы, – угрюмо сказал капитан. – Еще немного – и мы выйдем в открытое море. Спустись-ка в каюту. Как тебя зовут?

– Мне дали имя Гюльбахар, – с трудом сказала девушка. – А раньше звали Бланкой.

– Вот что, Бланка, забудь про то, что ты была в гареме.

– Еще ни одной женщине не удавалось выйти оттуда живой, – и Гюльбахар Бланка опять заплакала. – Если кто-то узнает…

– Узнают, когда ты уже будешь далеко отсюда. На родине. Уж я позабочусь, чтобы весь мир узнал о жестокости османского султана, – угрюмо сказал капитан. И вновь закричал: – А ну, гребцы, ходу!..

… Обряд наречения имени прошел на седьмой день после родов. Утопив весь свой гарем, султан Ибрагим наконец успокоился. Ночью ему стало лучше, и наутро он объявил церемонию: надо было дать имя новорожденному шехзаде.

Валиде перевела дух: ее сын не тронул своих жен, и их сыновья, таким образом, остались вне подозрений. Все они законны и претендуют на трон. А выродок зеленоглазой выскочки последний в этой очереди. Кёсем-султан инстинктивно связала случившееся с Шекер Пара, поставив ей в вину жестокую казнь почти трех сотен наложниц. Каждая из которых стоила целое состояние и ни в чем не была повинна. Уж валиде-то это знала!

Жизнь человеческая в Топкапы ничего не стоила, но имущество следовало беречь. А рабыни, тем более европейки – это ценное имущество. Наказывать их, безусловно, надо, но только за те проступки, которые они совершили.

«Я отомщу», – думала она, глядя, как султан берет на руки хилого мальчика, который даже не кричал, а пищал, словно котенок. Шекер Пара, которая за эти дни почти уже сумела оправиться от родов, с тревогой смотрела на сына. Он был слишком слаб.

Но зато у нее теперь был сын. Шекер Пара стала полноправной хасеки, матерью принца. Она вдруг поймала на себе полный ненависти взгляд свекрови и гордо вскинула голову, подумав: «Я Шекер Пара! Подобно Хюррем-султан, я добьюсь никяха! И мой сын станет султаном, а я валиде! И тогда, старуха, я сошлю тебя в Старый дворец! И вскоре о тебе все забудут. А я буду править в этой огромной империи. Не будь я Шекер Пара!»

Султан Ибрагим тем временем прочитал молитву в честь великого события, рождения еще одного шехзаде. Потом нагнулся над правым ухом мальчика, трижды дунул в него и негромко произнес:

– Баязет, Баязет, Баязет.

После чего протянул ребенка матери. Сияющая Шекер Пара прижала Баязета к пышной груди. Церемония состоялась.

– О Господь! Пусть этот ребенок возвысит религию ислам, будет сильным воином, почитает своих родителей, – через силу сказала Кёсем-султан. – Пусть родители растят его в богатстве и здравии. Аминь!

И она преподнесла снохе богатый подарок: ожерелье из алмазов и рубинов, прекрасно зная, что Шекер Пара предпочитает всем драгоценным камням изумруды.