Бунт отверженных

– Вы правы, начальник. Смерти не боятся лишь ненормальные. Просто я верю, в своих ребят и больше чем уверен, что никто из них не оговорит меня.

– Время покажет, кто из нас прав. Хочу тебя огорчить, Дерябин. Полчаса назад прокуратура республики арестовала тебя. Так что, ты теперь арестованный, а это многое меняет. Иди в камеру, подумай о возможных последствиях своего поведения.

Оперативник поднялся из-за стола, и они вышли из кабинета. Несмотря на то, что ему удавалось не только сдерживать, но и скрывать свои эмоции, эти шаги по длинному коридору показались ему самыми сложными. Ноги были как ватные и хотели переломиться в суставах.

«Лишь бы не упасть, не показать свою слабость, – подумал он, шагая по коридору. – Скорей бы он закончился!».

Он на автомате дошел до камеры. Противно лязгнула металлическая дверь, и он вошел внутрь. Не обращая внимания на сокамерников, он, молча, дошел до своего топчана и, сняв пиджак, повалился на жесткое ложе.

***

Садыков лежал на топчане и молча, разглядывал потолок камеры. Он был серым, то ли от пыли, которая годами липла к потолку, то ли от воли мастера, который проводил в камере ремонт. Его не вызывали на допросы уже вторые сутки, и он гадал, с чем это было связано. Садыков знал, со слов следователя прокуратуры, что помимо него милиция задержала порядка шестидесяти человек, которые не успели покинуть город после налета на Ново-Татарскую слободу. Однако, кто конкретно задержан, он не знал. Сейчас, он жалел, что не послушал совета Дерябина и решил все организовать по-своему, чтобы доказать, что он тоже неплохой стратег.

«Но почему все так получилось? – подумал он в очередной раз. – За что Алмаз застрелил того старика? Если бы не это убийство, все могло бы быть по-другому».

Рядом громко захрапел сосед. Звук его был настолько громким, что Марат невольно толкнул его в бок. Когда, сосед по камере открыл глаза, он со злостью произнес:

– Ты что храпишь, как свинья? Ночью храпишь, днем храпишь. Ели не прекратишь храпеть, то я заткну твою глотку чем-нибудь.

– Я что, специально, Марат? – возмутился сосед. – Это же болезнь!

– Я знаю, как эту болезнь лечить. Стоит пару раз ударить по тыкве, и сразу поправишься. Хочешь, проверю?

Сокамерники дружно засмеялись. Похоже, шутка Садыкова развеселила их. Марат поднялся с топчана и направился к двери. Он несколько раз громко стукнул в дверь.

– Чего нужно? – спросил его контролер, открыв дверь.

– Бабу хочу!

Арестанты вновь громко засмеялись.

– Бабу, значит, захотел? – переспросил его контролер. – Еще раз стукнешь в дверь, сам бабой будешь. Я тебе обещаю.

Дверь камеры с грохотом закрылась, и снова повисла тягучая тишина.

– Марат! Ты особо не «блатуй»! Здесь не районный отдел милиции, и можно здорово нарваться. Пару раз посадят на задницу, и будешь всю оставшуюся жизнь ходить кровью. Здесь специалисты.

– А что, я ничего. Просто очень скучно. Ни допросов, ни очных ставок.

– Но, ты же сам, нам рассказывал, что молчишь на допросах. Вот они тебя и не таскают. Зачем ты им? Они и без тебя все установят. Там, где колхоз, там всегда разруха.

– Я что-то тебя не понял, Петр Сергеевич? Что значит колхоз?

– Эх, Марат! Вроде ты человек с опытом, ранее чалился, а все никак не въедешь в ситуацию. Наверняка, наверху трещат твои пацаны, рассказывают о тебе и твоих дружках. Вот они тебя сейчас и не беспокоят. Наговорят твои мальчики, вот тогда они дернут тебя наверх и все предъявят.

Улыбка, еще минуту назад блуждавшая по его лицу, моментально исчезла. Он лег на топчан и снова замолчал, уставившись в серый потолок.

– Мужики! У кого есть возможность загнать «маляву» на волю? Чего молчите? Это для меня очень важно.

В камере повисла тишина. Все, похоже, боялись возможной провокации со стороны Садыкова. Наконец из дальнего угла камеры донесся голос:

– Давай, готовь «маляву». Я перегоню ее на волю. Надеюсь, что это будет не за спасибо.

– О чем речь!

– Считай, договорились.

В камере снова воцарилась тишина.

***

Единственным из лидеров группировки на воле остался Антонов. Опыт, приобретенный в местах лишения свободы, помогал ему скрываться от сотрудников уголовного розыска. Он, словно загнанный, зверь чувствовал наличие засад, установленных в адресах его родственников и друзей, и старался не посещать их.

Дерябин не терял уверенности вырваться из тюрьмы. Все надежды на свободу он связывал с Антоновым. Утром в камеру вошел контролер и остановился в дверях. Дерябин быстро вскочил с топчана и направился к нему.

– Василь, ты видел Антонова? Что он сказал?

Тот испуганно посмотрел по сторонам, а затем полез в карман своих форменных брюк.

– Вот почитай, что пишет Антонов, только быстро, я долго здесь находиться не могу.

Дерябин быстро прочитал небольшую записку и вернул ее контролеру.

– Погоди минутку, сейчас я отпишу ребятам на волю.

– Я же сказал, что это последняя «малява», которую я принес тебе. Больше ничего таскать не буду. Я не хочу из-за вас сидеть в соседней камере.

Дерябин схватил его за рукав кителя.